– Прошлой весной она пришла ко мне. В слезах. Сказала, что больше не может. И рассказала все. Как я поначалу и впрямь ей понравился. И как появились заинтересованные в этой связи лица. Эмилия – не очень сильный вайт, из скромной семьи, – он устало усмехнулся. – Она решила, что я в любом случае ее брошу – из-за происхождения. А значит стоит извлечь из моей привязанности как можно больше пользы. День за днем она обеспечивала свое положение среди них, выведывая и передавая информацию обо мне. Поэтому да – она очень во мне нуждалась. Тем не менее, я до сих пор удивлен, что ей хватило храбрости во всем признаться.
Лида моргнула, с трудом переваривая все им сказанное, но, нахмурившись, снова сдержала себя – она будет молчать до конца.
– Мы расстались в тот же день. Я поклялся, что никому не расскажу о ее… об этом. Мы решили, что все будет выглядеть именно так, как хотели видеть все остальные – что мне надоела девушка-вайт, – он наградил Лиду косым взглядом: ты ведь тоже так посчитала, да? – Но, похоже, ее покровитель узнал, что она созналась. И решил наказать. Я предвидел это, но не ожидал, что он промедлит так долго – прошло почти полгода, прежде чем… прежде чем на нее напали. И это была моя вина.
Лида ощутила во рту солоноватый привкус и поняла, что уже давно кусает губу.
– Тогда же ты и объявилась. Такая… нелепая. Забавная. Строгая. Даже сердитая. Отчего-то постоянно напуганная и… – он прямо посмотрел на девушку. – Откровенная. Каждый твой шаг, каждое слово и жест были несуразно-открытыми и необдуманными. Иногда даже слишком. Я тогда с ума сходил от тревоги, и думал, что это все напускное, что ты пытаешься привлечь мое внимание, – Йохан сглотнул. – Думал, что ты готовишь мне ту же ловушку, и поэтому решил все о тебе разузнать: поднял все документы, прочитал твое вступительное эссе, через Хаука расспросил Мию, даже попытался найти и допросить приставленную к тебе ниссе.
Девушка потрясенно приоткрыла рот, но тряхнула головой – до конца.
– И напрасно. Потому что ты… просто была. Вот такая. И с каждым моим шагом, ты отступала все дальше. Тогда, в вечер конунгов, я устроил суд не потому, что считал тебя виноватой в нападении на Лео. Я мстил тебе, за то, что ты оказалась не такой ужасной, как мне удалось тебя нарисовать. За то, что ты не была Эмилией.
Запустив руки в волосы, он зажмурился.
– Втайне я даже надеялся, что ты меня возненавидишь, потому что я сам уже не мог игнорировать тот факт, что… – конунг запнулся. – Думал, если ты меня оттолкнешь, этого будет достаточно, чтобы покончить со всем этим. И ты оттолкнула, но… оказалось, что я был неправ. Было уже поздно.
Лида прижала ладонь к губам и замотала головой.
«Не говори так, – снова полыхнуло в ее голове, – прекрати давать мне надежду».
– И все же я не мог ничего поделать – Эмилия пострадала, и это было бы нечестно: полюбить кого-то снова, когда человек, некогда тебе близкий, лежит при смерти из-за тебя. Я был скован по рукам и ногам. Выжидал. Но время шло и тогда, в учебной комнате, я совсем не хотел тебя унизить, просто… вдруг подумал, что она может никогда не проснуться. Это была минута слабости, Лида, но я о ней не сожалею.
Он говорил все с большим трудом, медленно подбирая слова.
– А затем она пришла в себя и… я был счастлив, – парень перевел плечами, – я наконец-то был свободен, и мог… мог все прояснить между нами. Но ты прояснила все раньше, – Йохан слабо улыбнулся. – И снова отстранилась от меня. Но сейчас, – он развернулся к девушке всем телом и осторожно взял ее за руку. – Теперь ты все знаешь. И я… я вот.
У Лиды перехватило дыхание от волнения, не выдержав его взгляд, девушка опустила глаза, пытаясь совладать с собственным сердцем: то, кажется, решило пробить грудную клетку своими ударами. Кровь прилила к щекам, и Лида надеялась, что этого не видно в полутьме.
И все же она взяла себя в руки, сделав вдох и выдох.
– Не уверена, что мой ответ устроит конунга, – начала девушка медленно. – Признаться честно: ты часто был ко мне несправедлив, Йохан, чудовищно несправедлив, подчас груб и временами жесток. Ты довел меня до того, что я хотела сбежать из этой Академии, просто чтобы больше никогда в жизни тебя не видеть, – Лида подняла голову и посмотрела на него, замершего. – И ты прав – тогда я тебя возненавидела.
Повисла тишина, прерываемая ее взволнованным дыханием и едва слышимым дыханием Йохана.
– Я понял.
– Однако, – упрямо продолжила она. – Ты старался быть ко мне добрым. Даже когда верил, что я причинила вред твоей близкой подруге, даже когда считал, что я собираюсь сделать тебе больно, ты все равно старался отнестись ко мне с пониманием. Ты поддерживал меня, может, и не осознавая. А еще ты спас мне жизнь, тогда, в лесу. И защитил от Бернта. И от Вивеки тоже, и никому не рассказал о моей матери, – Лида отвернулась к окну. – И я не знаю, что должна думать, как это должно быть, но чувствую, что ты мне дорог, Йохан. И что я, наверное, хотела бы быть тебе столь же дорога. И если тебя это устраивает, – она сжала кулаки, возвращаясь к нему, – то…