— Я не нашел тебя в комнате, Юна, — в ярости процедил брат. — Ты спятила? В одиночку шатаешься по замку, полному оборотней?!
— Мне нужно было срочно приготовить отвар, — сконфуженно пробормотала я, все ещё испуганная тем обстоятельством, что Лео чуть не застукал у меня одного из тех, кого сейчас назвал.
— Приготовила? — хмуро поинтересовался Лео МакВелис.
— Да. Настаивается уже. Вон он. — Я указала на завернутый в шаль котелок, легко улыбнулась брату, посылая себе легкие импульсы спокойствия.
После той давней ночи, когда Лео чуть не ушел за грань, его кожа стала очень бледной, почти прозрачной, а улыбка стала редким украшением его симпатичного лица. Но когда брат смотрел на меня, в обычно хмуром взгляде часто присутствовала нежность, а на бескровных губах играла улыбка.
— Долго ещё должен настаиваться?
— Уже настоялся, наверное. Сейчас процежу, перелью в сосуд и вернусь в комнату.
— Подожду тебя. И провожу.
Лео уселся на один из стульев, показывая, что спорить с ним бесполезно. Я и не собиралась. В этом плане брат упрямый баран, который не слышит никакие доводы рассудка. Поэтому я занялась отваром, чувствуя на себе пристальный любящий взгляд старшего брата. После той ужасной давней ночи Лео очень сильно привязался ко мне, хотя и раньше мы были очень дружны и часто неразлучны.
Сначала Лео ходил за мной по пятам, потом часто среди дня искал и испытывал сильную тревогу, если не находил. Со временем брат научился обходиться без меня, но при каждой свободной минуте искал моего общества, и лишь когда меня видел, взгляд из напряженного становился спокойным и довольным.
Родители замечали эту особенность, поэтому в детстве во время занятий и тренировок Лео я часто находились в поле его зрения, чтобы он не думал, где я и что со мной.
Пока брат занимался или учился сражаться, я тоже не теряла зря времени — сидела где-нибудь в уголочке и читала труды известных целителей или перебирала собранные травы и корешки.
Самое долгое расставание впервые случилось, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Мне пришлось уехать на четыре месяца из Замка быстрой реки, чтобы учиться у темного целителя, на которого мне указала Пресветлая во время одной из молитв.
Когда я вернулась, на изможденное полупрозрачное лицо Лео с глубоко запавшими глазами было страшно смотреть.
Мы дошли до поляны, где я обычно собирала кровавник, и я сразу почувствовала насыщенный сладковатый запах растения, которое находилось в самой поре цветения. Я резко обернулась.
— Мы пришли, — оповестила свою охрану. — Но ни один из вас не ступит на поляну. Если это случится, то, боюсь, собирать будет нечего. Можете окружить ее и спокойно ждать, когда я освобожусь.
— Понятно, госпожа Юна. Так и сделаем, — отозвался командир отряда, весьма довольный таким предложением.
Простодушная физиономия Гарри Вилсона, отца многодетного семейства, всех членов которого я периодически лечила, говорила о том, что воин совершенно не мечтал собирать травы с целительницей.
Воины рассредоточились вокруг довольно большой поляны, имеющей форму неровного круга, а мы с Мири отправились собирать одну из самых замечательных целебных трав в мире.
По мне, кровавник обладал невероятной волшебной красотой, — я замерла на мгновение, с восхищением уставилась на красные цветы, собранные в виде корзинок в крупные соцветия. Цветы являлись продолжением жестких высоких стеблей с темно-зелеными узкими длинными, перисто-рассечёнными листьями.
— Мои красавцы, — усмехнулась довольно и вспомнила, как в детстве убеждала Лео, что вместо листьев у кровавника перья волшебных птиц. — Мири, за дело.
Я бросила строгий взгляд на помощницу, которая тоже с восхищением рассматривала удивительные цветы.
— За дело, госпожа Юна, — улыбнулась девушка.
Орудуя кинжалами, мы ловко срезали жесткие стебли и складывали растения в аккуратные и примерно одинаковые кучки. Потом, уже в замке, расположившись в огромном зале у камина, мы с Мири будем делить срезанные растения на части и отдельно складывать листья, стебли и соцветия. Каждая часть понадобится для приготовления особого эликсира.