И как быть? Выставить её за дверь? Во-первых, он нарушит слово. А во-вторых, когда это помогало? Она просто всё узнает сама, прибегнет к помощи шалопая-дядюшки и верного Карима, который за Анна-апай готов в огонь и в воду. И втроем они перевернут всю Индию вверх дном, а ему потом всё на место надо будет вернуть, чтобы её найти. И дай бог, чтобы не поздно! Нет уж, держать её при себе дешевле станет! И для индийской цивилизации, и для его душевного здоровья.
Яков вздохнул:
- Господа, Анна Викторовна уже несколько лет оказывает мне помощь своим даром. Она слышала и видела много такого, что может считаться неподходящим для дамы. Миссис Штольман – не только моя жена, но и неизменный участник моих расследований.
Сказал бы ему кто-нибудь когда-нибудь, что он будет это произносить – пришиб бы шутника без жалости! Однако, что у них тут за дело такое – не для дамских ушей?
Англичане переглянулись. Особенно не в восторге был, кажется, глава местной полиции. Яков его вполне понимал. Сам-то он что чувствовал бы, приди Трегубову на ум для расследования звать варягов? Однако губернатор решил по-своему:
- Мистер Штольман, что вы слышали о рубине «Сердце Шивы»?
- К сожалению, ничего.
Губернатор сделал знак, по которому Якову Платоновичу придвинули изображение камня миндалевидной формы. Оправы драгоценность не имела, и рисунок едва ли передавал всю красоту камня и прелесть огранки, но зрелище было впечатляющее. Слово взял местный полицейский чин:
- Рубин «Сердце Шивы» - уникальный камень почти в тридцать карат. Вы ведь знаете, что рубины ценятся дороже алмазов?
Ответ не требовался, хотя информация уже настораживала. Камни такого достоинства сами по себе обычно являются проклятием.
- «Сердце Шивы» называют ещё проклятым камнем. Он хранился в каком-то из потаённых индуистских храмов в джунглях, но в 1857 году, во время подавления сипайского восстания майор Фредерикс нашёл эту драгоценность.
Хорошее слово «нашел». Главное, совершенно невинное! Интересно, какой кровью этот камень умылся, когда его «находили»?
Анна Викторовна в свою очередь завладела рисунком и пристально его разглядывала.
- А почему его называют «Сердцем Шивы»? Из-за формы?
Англичане разом переглянулись. Что-то их по-прежнему смущало. Кажется, они сочли Анну суфражисткой. Да пусть считают, как им вздумается. Всё равно не объяснишь, что «Анна Викторовна – она такая»!
Наконец, слово взял симпатичный смуглый мужчина лет тридцати с небольшим, оказавшийся профессором местного университета:
- Это трудно сказать. Слишком мало нам известно о прошлом этого камня. Мы даже не знаем, в каком из храмов хранился этот бирманский рубин, и когда он оказался в Индии. И почему его связали с Шивой, мы тоже не знаем. Обычно с Шивой-разрушителем связывают совсем другие… гм… камни. И органы тоже.
Приветливый взгляд госпожи Штольман побуждал к дальнейшей откровенности. И профессор пустился во все тяжкие.
- Шива-разрушитель – один из главных индуистских богов – считается ещё символом плодородия. Поэтому в храмах чаще всего находятся стилизованные изображения Шивы в виде… продолговатого камня с кольцеобразной нарезкой, называемого «Шива лингамом».
Сзади сдавленно хмыкнул Миронов. Определенно, Индия вообще была страной не для приличных девушек. Познакомившись со здешним искусством и верованиями, Штольманы узнали ещё одно киргиз-кайсацкое слово, которое Карим теперь употреблял наиболее часто: «Пфуй, жексұрын!» Кажется, это обозначало гадость.
Но Анну Викторовну было не смутить очередным жексурын-сказанием. Она не первый день в Индии, ей уже море по колено. Она, не моргнув глазом, продолжила:
- Но «Сердце Шивы» - явно не «Шива лингам», не правда ли?
- Определённо, нет! – с облегчением сказал профессор. И утёр пот со лба.
- А в чём его проклятие? – продолжала любопытствовать Анна.
Сам Штольман о проклятии понял уже всё. Оставались детали: кого, когда и в каком количестве из-за камня убили?
Слово снова взял полицейский чин:
- Майор Фредерикс привёз камень в Англию в 1860 году. И там началась его печальная история. Вначале от опухоли в мозгу скончалась жена майора. Это было в 1865. Два года спустя у майора внезапно остановилось сердце. Поскольку сын Фредерикса погиб в ранней юности, единственным наследником всего состояния стал младший брат майора.
- А что случилось с ним?
- Тяжёлая болезнь почек. Умер в 1874 году.
Штольман пожал плечами:
- Пока не вижу, чем я мог бы вам помочь. Семья не отличалась крепким здоровьем.
- Подождите! – недовольно заметил полицейский. – Это ещё не всё. Дальше камень переходил из рук в руки уже не по прямой линии. Последней жертвой в 1889 году был профессор английской филологии Саймон Бэрбидж, к которому камень перешёл по завещанию.
- И он умер…
- …в пятьдесят лет, не страдая никакими тяжёлыми болезнями, без всяких видимых причин.
- Однако! – заметил Пётр Иванович.
Разумеется, Миронова эта цепь смертей не могла не заинтересовать. Но чем она может быть интересна Штольману? И всё же для чего-то его позвали.
- А кто нынешний наследник?
Англичане вновь переглянулись все разом. Поскольку в кабинете было человек шесть, это заняло какое-то время. Яков Платонович с интересом наблюдал за их эволюциями. Потом слово передали всё же полицейскому. Он довольно нервно промокнул лоб платком – ночь и впрямь была душная.
- Вот здесь и начинается самое сложное. Сын профессора Бэрбиджа тоже был учёным. Подающий надежды милый молодой человек Кристофер Бэрбидж.
Ухо Штольмано уже уловило главное слово.
- Был?
- Он решил прервать эту цепь кармического проклятия и вернуть камень туда, откуда он был взят. Для этого мистер Бэрбидж приехал в Калькутту две недели назад. С отрядом туземных солдат, которых придал ему для сопровождения полковник Робинсон, бедный молодой человек отправился в джунгли на поиски храма, где проклятый камень должен был успокоиться. Но…
В кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь звоном цикад за окном.
- Дальше случилось непредвиденное. Отряд пропал. На поиски поехал друг мистера Бэрбиджа, капитан Челси. И он обнаружил вот это…
Штольману протянули пачку фотографий. Яков бросил взгляд на верхний снимок и тут же резко встал, не желая, чтобы изображение увидела жена, любознательно потянувшаяся к нему. Впрочем, если он возьмётся за дело, этого ужаса ей всё равно не избежать.
Для разглядывания фотокарточек в кабинете было всё же темновато. К тому же, ему очень не хватало лупы. Зрение у Якова Платоновича было далеко от идеального, он просто очки не любил. А потому рассматривать устроился под самой лампой. Миронов тут же оказался рядом. И сдавленно присвистнул.
Зрелище было чудовищное. Труп светловолосого человека выглядел каким-то странным образом сложенным и упакованным.
- Как это? – спросил Штольман у коллеги-полицейского.
- Подрезаны сухожилия. Живот вспорот, чтобы трупные газы не вспучили землю на месте захоронения. Закопали неглубоко.
- Это Кристофер Бэрбидж?
- Да. Но рядом с ним были найдены все десять сопровождавших сипаев. И всё это в двух шагах от туземной деревни.
- И никто ничего не слышал?
- Совершенно.
Штольман вгляделся пристальнее:
- Что у него с глазами?
- Проколоты ножом. – кажется, полицейский смущался и что-то не договаривал.
Яков Платонович поощрил его взглядом.
- Это всё слишком похоже на обычную практику т’аги. Они делали так, чтобы жертва, случайно выжив, не узнала убийц.
Интересно, после такого можно выжить?
Когда непонятное слово прозвучало, все присутствующие словно дышать забыли от беспокойства. К сожалению, русским оно ни о чём не говорило.