- Кто такие т’аги? – спросил Штольман как можно спокойнее. И всем своим видом рекомендовал Анне Викторовне оставаться на месте и не пытаться разглядеть ужасные снимки, которые он держал в руках.
- Изуверская секта убийц-душителей. Т’аги терроризировали Индию в 20-30 годах, но к 1848 году с ними было полностью покончено. Так мы считали, - тяжело произнёс губернатор.
Яков Платонович снова обратился к коллеге:
- А есть основания полагать, что погибшие были задушены?
- Да, на шее у каждого была затянута удавка из шёлкового платка, каким обычно душили т’аги.
- И камень, разумеется, похищен?
- Без сомнения. Как и все прочие ценности, имевшиеся у Бэрбиджа.
Штольман ещё раз перебрал снимки, потом выпрямился и остро глянул на губернатора.
- И моя помощь нужна вам для того, чтобы найти камень? Или для того, чтобы обезвредить т’аги?
Губернатор был из тех людей, кто занимает свой пост не напрасно. Он некоторое время изучал русского сыщика, потом сказал с тяжёлым вздохом:
- Я как глава колониальной администрации заинтересован, прежде всего, чтобы в Бенгалии не возродилась секта т’аги.
Яков Платонович коротко кивнул:
- Я вас понял. К сожалению, мне слишком мало известно об Индии, чтобы я мог помочь вам уже сейчас. Мне хотелось бы больше узнать о т’аги. Откуда уверенность, что они были полностью уничтожены?
- О, это была славная многолетняя операция, проведённая майором Слиманом! Она детально описана, с ней можно ознакомиться в архивах полицейского управления.
- Я могу это сделать? – спросил Штольман.
- Когда вам будет угодно!
Яков Платонович сам пока не знал, угодно ли ему это. Его первая реакция была естественным побуждением полицейского при виде чудовищного преступления. Но оторвавшись от страшных фотоснимков, он вспомнил, что не находится на службе, что с ним здесь близкие люди – и нужно ли это им?
- Пока я не могу сказать, буду ли вам полезен в этом деле, господа. Вы разрешите нам посоветоваться прежде, чем ответить, берёмся ли мы за расследование?
- О, конечно! – губернатор отнёсся к его сомнениям с уважением.
А полицейский, кажется, подумал, что русский опасается. Неважно, что он подумал, в конце концов. Важно, что Анна Викторовна уставилась куда-то в пространство, и зрачки были размером во весь глаз.
Штольман поспешно приблизился к ней и встал рядом. Это редко бывало, чтобы видения настигали Анну при большом скоплении народа. Чаще она просила оставить её одну. Яков Платонович украдкой взял жену за руку. Тонкие пальцы, стиснувшие его ладонь, были ледяными, несмотря на душную жару индийской ночи.
Пётр Иванович тоже заметил, что творилось с племянницей. Он обменялся взглядом со Штольманом и принялся задавать англичанам вопросы – большей частью бессмысленные, но прекрасно отвлекающие внимание от медиума.
Наконец, Анна вздрогнула и очнулась. Кажется, сегодня свидание с духами прошло несколько легче, чем обычно. Во всяком случае, она не хваталась за живот, не дышала судорожными всхлипами. Хотя руку мужа всё ещё не выпускала.
- Господа, Анне Викторовне нехорошо! – громко сказал Пётр Иванович. – Вы разрешите нам откланяться?
Колониальные чиновники и офицеры переглянулись. Взгляды говорили о том, что они думают о сумасбродных русских, позволивших даме узнать такие чудовищные подробности.
Штольманы и Миронов вежливо простились и двинулись на выход. Анна всё ещё крепко сжимала руку Якова, сама того не замечая. Кажется, увиденное её потрясло. Окончательно она очнулась лишь на лестнице. Охнула, заглянула мужу в лицо.
- Яков, ты будешь этим заниматься? Ты найдёшь проклятый рубин?
Право, он сам пока не знал ответа на этот вопрос. Всё будет зависеть от её самочувствия. И от того, что она увидела. Но об этом поговорить лучше в гостинице, без свидетелей.
Яков Платонович через силу улыбнулся, отвлекая её, и наконец позволил себе захромать:
- Пока не знаю, Анна Викторовна. Но того сапожника я непременно найду. И руки из плеч выдерну. Или откуда там они у него растут?
========== Затонский цирк ==========
Уставшие рикши не очень бодро домчали их полуночными кварталами европейской Калькутты до гостиницы, где русские квартировали. Впрочем, и спешить ведь было некуда – разве что в постель. Однако вместо постели в номере Штольманов начался «военный совет в Филях». С плавным превращением в цирк. Очень не к месту и не ко времени, но поделать с этим Яков Платонович всё равно ничего не мог. Хотя мог бы и предвидеть, зная нрав Мироновых.
Были, конечно, на свете и другие Мироновы – спокойные и респектабельные, но те остались в Затонске, и, кстати, терпеть его не могли. В отличие от этих – буйных и авантюрных.
Вот кто бы ему сказал, что он будет являть собой образец благоразумия, стоя на пути уже совершенного сумасшествия – посмеялся бы тому шутнику в лицо. Это он-то, прославившийся на весь Петербург своими гусарскими выходками! Неисповедимы пути Господни! Что-то больно часто ему это стало приходить на ум.
Или так: «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»
Мудрецам не снилось, что едва войдя в номер, Анна обернётся, пылая энтузиазмом:
- Дядя, ты должен мне помочь!
Штольман только успел поймать её за руку. Кажется, вопрошать духов она намеревалась немедленно.
- Анна Викторовна, куда вы?
Анна изумлённо уставилась на него, словно он не понимал каких-то очевидных вещей.
Яков добавил металла в голос:
- Мне бы хотелось знать, что именно вы собираетесь делать. И где именно?
Анна посмотрела на него немного обиженно, надула губы. И захлопала своими огромными глазищами. Не мог он видеть её обиду, и так слишком часто обижал.
- Ночь на дворе, - заметно сбавив тон, произнёс Штольман. И вздохнул про себя.
Она мгновенно оценила обстановку. Ей всегда удавалось парой слов или жестов превратить матёрого волкодава, уже ощерившего клыки, в ласкового щенка, готового подставить пузо, чтобы его почесали.
Подошла и молча обняла его, на несколько мгновений приникнув щекой к плечу.
«А вот это ошибка, Анна Викторовна! Я же чувствую, как вас трясёт».
Он успел поймать жену за талию прежде, чем она рванулась вон – напряжённая, как лук.
Всё ясно! Бежать, искать, ловить! И находить… преимущественно, неприятности на свою голову.
На его голову, если уж точнее!
- Куда? – невинно спросил Штольман, не выпуская Анну из объятий.
- Ну, Яков Платонович! Мы же берёмся за это дело?
Глазки горят, щёчки пунцовые. От утреннего недомогания – ни следа. Уголовное расследование как процедура для поправки здоровья? Новое слово в медицине. Надо будет Милцу об этом написать.
- А кто так решил?
- А разве нет? – Анна искренне удивилась. – Яков Платонович, но вы же сразу согласились. Вы даже архивные материалы по делу запросить успели. – теперь в голосе жены прорезались явные нотки сарказма.
Надо было признавать своё полное поражение. Или объясняться.
- Анна Викторовна, похоже, вы прослушали, что именно я сказал.
- Вы сказали, что мы посоветуемся. Ну, вот мы и советуемся! – и выражение на лице уже совсем победительное.
Так. Сменим тактику!
Яков сел, не выпуская руку жены, и потянул её к себе. Деваться ей в таком положении было некуда – только к нему на колени. А он немедленно обхватил её обеими руками, заключая в кольцо объятий. Сразу не вырвется, а там…
Так, а теперь объясняем. Тихо-тихо, чтобы иметь основания слегка касаться губами её волос:
- Аня, я согласился бы, будь я по-прежнему один. Но теперь я не один…
Избранная тактика имела свои недостатки. Яков резко и шумно выдохнул.