Проснулась Анна поздно. Муж уже встал, в спальне его не было. Окно было задёрнуто, чтобы яркий свет не тревожил спящую. На столе записка: «Аня, я уехал в полицейское управление изучать архивы. Ничего не предпринимай без меня».
Предпринимать ничего не хотелось. Даже после отдыха чувство некоторой разбитости оставалось. Анна благодарна была, что муж не стал подымать её с постели, что ей не пришлось влезать в корсет и тащиться куда-то по жаре. Куда приятнее было сидеть в номере в одном пеньюаре. Она ощущала лёгкую дурноту, это иногда случалась с ней до завтрака.
Завтрак не замедлил появиться. Услышав движение в номере, чуткий Карим возник на пороге, неся огромное блюдо с фруктами. Одет был киргиз, вопреки обыкновению, не в свой камзол, а почему-то в белую индийскую рубаху со штанами. И разило от него чем-то неимоверно отвратным: вроде тухлого лука с сыром. И ещё что-то химическое. Анна почувствовала, что приступ дурноты усилился.
- Карим, что это? – пробормотала она, зажимая нос и рот ладонью.
Парень выглядел смущённым:
- Пфуй, дурной фрукт, сапсем дурной! Ты ешь, Анна-апай, не бойся. Он вкусный, только сильно вонючий.
Анна расхохоталась. Кажется, верный оруженосец хотел угостить её дурианом, но что-то пошло не так.
- Я поем, Карим, спасибо. Только ты помойся, пожалуйста!
Киргиз кивнул и исчез.
Дуриан оказался приятным на вкус. Если есть его, заткнув нос. Попробовав, Анна отдала предпочтение другим фруктам – более привычным.
Настроение улучшалось. Самочувствие – тоже.
Штольман появился как раз перед обедом. Выглядел он мрачным. Впрочем, за работой Яков Платонович редко выглядел весёлым. Но если он трёт затылок, то дело плохо. А уж если начал грызть кулаки, значит, и вовсе хуже некуда.
- Быстро в этой стране дела делаются! – раздражённо сказал он в ответ на вопрошающие взгляды.
Вся четвёрка собралась за ресторанным столиком, только вместо десерта Штольман почему-то закусил кулак. Анна осторожно погладила его рукав. Когда Яков Платонович в таком состоянии, реакция может быть непредсказуемой.
К счастью, злился Штольман не на своё семейство.
- В наших услугах больше не нуждаются! - коротко бросил он.
Дядюшка преувеличенно бодро, хотя и несколько неуверенно откликнулся:
- И слава богу? Кажется, вы и не хотели влезать в это дело, Яков Платоныч?
- Не хотел, - подтвердил Штольман. – но еще мне не хотелось бы иметь на совести смерть невинных людей. Из-за того, что мне было лень или недосуг.
- Яков, что случилось? Ты не смог ознакомиться с делом?
- Смог, - сыщик раздражённо покачал головой, дёргая ворот и ослабляя галстук. – Но решение уже приняли на самом верху. В это несчастное княжество, где погиб наследник, отправляется карательная экспедиция. Боюсь представить методы, какими англичане будут там устанавливать закон и порядок. Они этим на весь свет уже прославились.
- А что не так? – спросил дядюшка.
Яков снова нервно потёр затылок:
- Пока сам не могу понять. Т’аги – это всё же не босяки с Лиговки, о которых я знал всё. Возможно, я ошибаюсь. Но сомнение не оставляет.
Анна снова накрыла его ладонь своей:
- Может, я сумею развеять сомнения?
Сыщик посмотрел на неё тоскливым взглядом:
- Может, и сумеете, Анна Викторовна.
Не любил он прибегать к её дару. Особенно в последнее время.
На совет снова собрались в их номере. Яков Платонович коротко, без деталей обрисовал суть своего беспокойства:
- Мне не дают покоя эти платки на шее у убитых.
Дядя осторожно заметил:
- Но, кажется, душили-то действительно платками.
Сыщик кивнул:
- Это так. Майор Слиман в своих отчётах описал десятки убийств, совершённых т’агами. Детали совпадают. И способ захоронения жертв тот же. Но вот платки. Ни в одном отчёте я не видел, чтобы орудие убийства было найдено на шее жертвы.
- И это значит…
- Это слишком нарочито выглядит. Словно собственноручная подпись убийцы. Чтобы уж никто не усомнился. Просто на весь свет прокричали: «Здесь были т’аги!»
- Думаете, имитация?
- Закрадывается такое подозрение.
Анна вмешалась:
- Так давайте я посмотрю. Спрошу дух Бэрбиджа. Пусть он покажет, как его убили.
Штольмана аж перекосило:
- Аня, ты даже не представляешь, насколько зверски его убили. А потом ещё над телом надругались, искалечив его посмертно, чтобы легче было спрятать. Не хочу, чтобы ты это видела.
Она решительно возразила:
- А я не хочу, чтобы вы мучились совестью и сомнениями из-за того, что у вас было недостаточно фактов. Яков Платонович, сколько можно обсуждать уже давно принятое решение? Мы вместе! Всегда и во всём. В работе тоже.
В конце концов, он согласился. И Анна убедилась, что его опасения были вполне обоснованы. Видение оказалось ужасно.
Кристофер Бэрбидж, к счастью, не стал являться к ней в своём посмертном облике. Как явствовало из разговора, который вели Яков и местный полицмейстер, разглядывая фотографии, убитому вспороли живот и выкололи глаза. Этого она не видела. Светловолосый, долговязый молодой человек явился перед ней словно бы в ночном тумане – неясным силуэтом.
- Покажите мне!
Видение исчезло, зато Анна провалилась вглубь его предсмертной памяти. Как это бывало обычно, её тело ощутило на себе всё происходящее. Перед глазами мелькнули руки в перчатках, потом горло захлестнула скользкая ткань. Несчастный забился, пытаясь высвободиться, но не мог этого сделать, так как руки его были связаны.
В тот миг, когда ощущения стали уже непереносимы, Анну вырвали из видений крепкие и горячие мужские объятия. Холод смерти мгновенно рассеялся, и она обнаружила себя на руках у Штольмана.
- Это было в последний раз! – сквозь зубы процедил он, едва сдерживая ярость.
Кажется, до Якова только сейчас дошло, что во время этих видений она на себе переживает всё, что стряслось с несчастной жертвой.
- Вы были правы, Яков Платонович, - сказала она, переводя дух. – Это имитация. Кто-то хотел, чтобы подозрение пало на индусов. А душил человек в перчатках. И, кажется, это был военный.
Перед глазами снова встал край обшлага офицерского мундира. К сожалению, ничего больше, никаких знаков различия.
- Та-ак, - медленно процедил Штольман. – Значит, дело обстоит ещё хуже.
Дядюшка не имел такого опыта участия в расследовании, чтобы не задавать лишних вопросов.
- Осмеливаюсь спросить: почему?
Вопреки ожиданиям, сыщик пояснил довольно терпеливо:
- Если за преступлением стоят англичане, то они заинтересованы в том, чтобы спрятать все концы.
- А отвечать за всё заставят индусов? – догадался дядя.
- Совершенно верно. Тем более что край там не слишком благонадёжный. Княжество Бхаратпур не всегда проявляло покорность колониальным властям. Нынешний раджа Джашванг Сингх делает всё, что от него потребуют. А вот его двоюродный брат Калидас к англичанам открыто враждебен. Кажется, там мрачная семейная история. Лет тридцать назад английский офицер соблазнил и увёз любимую сестру Калидаса. По индийским законам, став женой чужестранца, девушка теряет связь со своей варной. И всё было бы ничего, если бы офицер на ней женился. Но доблестный герой передумал. Женщина оказалась на положении наложницы, забеременела и родила. Сама она умерла родами, а счастливый отец не пожелал узаконить рождённого ею сына. Калидас любил сестру, он воспринял случившееся как величайший позор для семьи. С тех пор англичанам нет хода в его владения, а именно там, как я понимаю, располагается храм, куда Бэрбидж намеревался отвезти своё сокровище. На границе владений Калидаса его и убили.
- М-да, а теперь англичане пройдутся там огнём и мечом, и настоящий убийца и вор останется безнаказанным, - подытожил дядюшка.