Проблемы в Сиэтле тоже были свои. Не нужно было скакать куда-то и слушать свист пуль над головой. Всё, что сейчас требовалось от агентов – сидеть и ждать, когда их доклады прочитают в высоких кабинетах, а по запросам примут решения. Николай по солдатской привычке рад был использовать любую секунду для отдыха, но Анастасия так не могла, конечно же. Выспавшись и побездельничав денёк, сыщица развила бурную активность. Её заинтересовало искусство. Девушка таскала напарника по выставкам и галереям, посещала встречи поэтов и художников, скупала газеты нужной тематики, реплики картин, виньетки, сборники стихов. Достаточно быстро Николай понял, что она ищет. Отдельные странные случаи, с которыми агенты сталкивались до сих пор, начали складываться в гигантскую паутину. Тревожные сны, картины, статуэтки, сонеты и эссе, посвящённые страху, который невозможно облечь в понятную форму, возникали всё чаще, охватывая континент подобно эпидемии. Творческие люди по всей Северной Америке словно чувствовали жуткую тень, нависшую над ними, сгущающуюся с каждым днём. Они мучились кошмарами и пытались выразить своё растущее беспокойство – каждый так, как умел лучше всего. Николай ничуть не удивлялся теперь, что происходящее затронуло Настю. Его подруга была прирождённой актрисой, пустившей свой талант по неожиданной колее. И поиски её были не праздными – некоторые находки будили в ней память о увиденном во снах.
- Представь себе картину… батальное полотно во всю стену, – предложила Анастасия, когда они покинули очередную выставку и устроились поужинать в уютной кофейне средней руки. На Николае был чёрный костюм с блёстками по пиджаку, на сыщице – новое чёрное платье, оставляющее плечи открытыми. В дополнение, она сменила овальные серебряные очки на круглые золотые, и носила их всю эту неделю.
- Картину прикрыли тканным экраном, поставив его на расстоянии, – продолжила девушка, сплетая пальцы, обтянутые чёрным шёлком длинных перчаток. – Экран больше картины. Я подхожу к экрану и втыкаю в него шпагу. Потом смотрю в получившуюся дырочку. Иногда вижу только голую стену, иногда – крохотный кусочек рисунка. Я не могу вырезать большой кусок ткани или делать дырки рядом – каждый раз получается отверстие в случайном месте. Приходится запоминать увиденное и пытаться выстроить сюжет, связать кусочки в уме… Чем больше я вижу, тем проще это даётся.
- Я в целом понимаю, - кивнул Дронов. – Но что мы будем делать с восстановленной картиной? Зачем она нам?
- Не знаю, но… узнаю, когда закончу. – Глядя куда-то мимо Николая, девушка подняла руку и двумя пальцами потёрла серёжку в своём ухе – круглый изумрудик в золотой оправе. – Могу повторять сколько угодно – происходящее в моих снах связано с нашим расследованием тут. И я найду, как извлечь из этого пользу.
- Но пока – ничего конкретного, – уточнил Николай - скорее, чтобы поддержать беседу. В последнее время наедине с ним Настя нередко просто сидела молча, устремив взгляд куда-то в пустоту, или вообще закрыв глаза – и это пугало. Обычно она не упускала возможности потренировать на майоре своё остроумие или просто обсудить что-то.
- Да. – Сыщица вздохнула, всё ещё держась за серьгу. – Я странствую на коне и в латах по чудным землям, встречаю людей и чудовищ. Кого-то бью, с кем-то делю хлеб… и не только. – Она позволила себе лёгкую усмешку, на которую Дронов ответил кислой гримасой. – Я ищу, где спит дракон. Встречные мне то мешают, то помогают. Но кто этот дракон, что мне с ним делать, когда найду – всё ещё не ясно. То ли убить, то покормить сахарком…