- Ну, миноносец миноносцу рознь. – успокоил Дронов, кладя пакет на журнальный столик и доставая перочинный нож. – Может, всё не так плохо…
Насколько всё плохо, они узнали, прибыв в назначенный час к нужному причалу. Глядя на пришвартованный к пирсу корабль, Анастасия тихонько выругалась под нос. Николай промолчал – несмотря на свои недавние слова, он внутренне был готов к худшему, так как догадывался, что корабль с номером вместо имени едва ли окажется чем-то выдающимся.
«Сорок второй» был типичным миноносцем Великой Войны – как их показывали в иллюстрированных справочниках и журналах. Длинной метров сто, узкий и невысокий, без приподнятых носа или кормы. Из гладкой палубы выступали четыре тонкие трубы и три квадратные надстройки. Первая, самая высокая, блестела остеклением рубки. На второй, уместившейся меж дымовых труб, торчали две спаренные установки орудий, защищённых только щитками. Стрелять каждая установка могла лишь на один борт. На носу стояла полузакрытая башенка с орудием помощнее, а на кормовой, третьей надстройке, уместилась совершенно неуместно тут выглядящая сферическая серая башня, грозящая небу тремя стволами зенитных автопушек мелкого калибра. Башня ПВО словно пришла из другой эпохи, лет на пятьдесят позже постройки миноносца. Дополняли вооружение два торпедных аппарата по три пусковые трубы в каждом. Тем не менее, корабль выглядел чистым, исправным и ухоженным, а на палубе его царила деловая суета – команда готовилась к отплытию.
- Берём что есть и преодолеваем обстоятельства, - шепнул майор напарнице. Та в ответ лишь угрюмо кивнула. Секунду спустя морщины на её лбу разгладились, выражение лица совершенно изменилось. Теперь девушка смотрела на миноносец с искренним интересом и уважением. Цену этой «искренности» Николай отлично знал, но экипаж «сорок второго» сыщица должна обмануть без труда.
Агентов ждали у трапа – молодой матрос проверил их документы и сразу проводил в рубку.
- Майор, капитан, добро пожаловать на борт, - плечистый мужчина в белом мундире повернулся к гостям, едва те переступили комингс. Габаритами он не уступал Николаю, а его квадратной «героической» челюсти позавидовал бы главный герой любой лайтновеллы. – Я – лейтенант-коммандер Нил Олдрин, капитан этого корабля. Мы отбываем через тридцать минут. Вам предоставят офицерскую каюту на двух человек, у нас есть свободная, к счастью.
Агенты не были в мундирах, так что моряк просто протянул им руку. Николай крепко её пожал, Настя последовала примеру напарника.
- О, а у вас пальцы железные, мисс, - широко улыбнулся Олдрин. – По виду и не скажешь. Что ж, не буду вас задерживать. Оставьте вещи в каюте и возвращайтесь. Посмотрите, как будем выходить из порта. И, сразу предупреждаю, я позову кое-кого из офицеров, для знакомства.
Тот же матрос провёл сыщиков в их комнату, расположенную ниже палубы, в носовой части миноносца. Как только за ним захлопнула дверь, Настя бросила чемодан на узкую подвесную койку и спросила:
- Как тебе командир этой галоши?
- Чуть староват для такого звания, - ответил Николай, повторяя приём напарницы. Впрочем, в отличие от неё, майор сразу открыл чемодан и принялся раскладывать вещи. – На вид сильно за тридцать, а, на наши деньги, армейский капитан. Но это я в Туркестане привык, там воюют – а значит, растут быстро. На меня вот посмотри. Так-то всякое бывает. Корабль вроде в порядке держит, так что… может, просто не политик. Не умеет с начальством обращаться. Или ещё чего.
К возвращению сыщиков в тесной застеклённой рубке собралась пёстрая компания. К капитану и вахтенным добавились ещё трое. И только глянув на них, Николай понял, что экипаж им достался… необычный. И тому, что капитан задержался на должности, явно есть объяснение. Да и в слова про «специальный корабль» адмирал Блом явно вкладывал особый смысл.
- Это, конечно, не все мои офицеры, но самые доверенные, - сказал агентам капитан Олдрин. – С остальными я вас познакомлю за ужином, этим же можете рассказать всё, что намерены сообщить мне. Позвольте теперь представить. Мой старший помощник, младший лейтенант Мира Принс.
Высокая, очень стройная девушка вежливо кивнула. Она была потрясающе красива – как идеальная статуэтка, отлитая из венецианского стекла. Белоснежный мундир с чёрными вставками был явно вручную подшит, чтобы лучше облегать точёную фигуру, его цвет гармонировал с длинными тёмно-рыжими волосами, собранными в простой низкий хвост. На удивительно бледном для морского офицера лице выделялись ярко-голубые глаза. Дронов сходу отметил и то, какая у девушки безупречная осанка, и то, что из всех приустающих в рубке лишь она носит форменные белые перчатки и застёгивает мундир на все пуговицы.