Глава 6
Анабель
Шесть часов назад
Хорхе подвез меня до самого подъезда, скупо попрощался, и его машина, взвизгнув шинами, скрылась в темноте. Парень находился в своих мыслях так глубоко, что я не стала расспрашивать. Но, кажется, происходило что-то страшное. И, конечно, меня в это ни за что в жизни бы не посвятили. Не тот уровень доступа, мозгов, да и, чего скрывать, многие все еще переживали, что я могу переметнуться на другую сторону. И, по правде сказать, я и сама не знала, пусты их домыслы или нет. У всех есть цена. И, хоть мне не нужны деньги, есть куча других способов заставить человека что-либо сделать. Я все еще помнила слова Лукаса Санчеса о моем ребенке как о возможном способе шантажа.
Я вошла в квартиру, выбрасывая эти мысли. Кому может понадобиться двадцатилетняя беременная вдова, у которой нет доступа никуда, кроме этой квартиры? Смешно. Хотя было забавно думать так о своей важности. Может быть, где-то я бы пригодилась. Я не чувствовала ни неловкости, ни неправильности. Мне бы точно не помешали друзья. Кто-то, кроме Луизы. Она замечательная, но не всегда ведь будет со мной возиться.
Я скинула промокшие, грязные от песка кеды в коридоре. Ноги жутко отекли, поэтому, даже не включая свет, рухнула на диван в гостиной, пытаясь отдышаться.
В темноте все мысли казались ярче, острее, живее и… больнее. Мне было стыдно перед ней. Иногда я чувствовала себя маленьким ребенком, который ничего не умеет и просто следует за эмоциями, а Лу в нашем тандеме взрослая, мудрая и непоколебимая скала, которая снисходительно закрывала глаза на мои слова и выходки.
Боже, как я вообще могла ее проклясть? И как она простила? Чем я заслужила такую подругу?
Я прикрыла глаза. Вспомнился вечер, задумчивый Хорхе на берегу. Небо, усыпанное звездами. Тишина, нарушаемая лишь тихими волнами после шторма. Влажный из-за дождя песок и какое-то едва уловимое спокойствие. Я надеялась лишь на то, что ко мне не приставили никого для слежки. В моем случае это ведь означало бы не охрану. В моем случае это означало бы глубокие подозрения. А о Хорхе ходит достаточно много слухов. Все знают, какую работу он иногда выполняет для Тайфуна, и все знают о его методах допроса.
Черт.
Я поморщилась, надеясь, что ошибалась. Мне бы не хотелось пойти ко дну. И не хотелось бы потерять то, что с трудом удалось собрать заново.
Я поднялась с дивана, держа в голове лишь одну картинку. Отчего-то захотелось порисовать, избавиться от мыслей. И я не стала себе в этом отказывать. Достала мольберт, поставила чистый холст. Сейчас девушка на закате казалась неуместной, неправильной.
В последние месяцы я почти не рисовала. С животом было не особо удобно стоять около мольберта, да и вообще подолгу находиться на ногах. Хотя не сказала бы, что живот стал большим. Мне казался маленьким и аккуратным, словно внутри меня находился не ребенок, а кнопочка. Крохотное существо с огромными шоколадными глазами, аккуратным носиком и пухлыми губками. Почему-то именно так я представляла себе ребенка. Мне было не важно, мальчик это или девочка. Это ведь ничего бы не изменило. Мы с Генри не загадывали, не мечтали, даже не особо планировали. Это просто случилось, словно судьба дала нам шанс… дала мне шанс справиться.
Кисти марались в акриловых красках, а затем расползались широкими мазками по белому полотну холста, складываясь в темное небо, в морской берег, подсвеченный холодным лунным светом в борьбе с теплым отражением фонарей на песке, где волны играли причудливыми линиями.
Я забылась, позволяя картине оживать под моими пальцами, а воображению и памяти творить невесть что прямо перед моими глазами. Это правда очищало от мыслей, от боли, от скорби и стыда. И очнулась я только, когда отдернула кисть от холста, как ладонь от горячего чайника.
На темном полотне стал вырисовываться силуэт. Мужская фигура, окутанная легким шлейфом почти прозрачного дыма.
Черт возьми.
Неожиданно зазвонил телефон, заставив вздрогнуть. Я бросила кисточку в стакан с водой, вытерла руки от краски специальным полотенцем и вытащила из кармана телефон. Сердце запнулось, лицо залила краска, я спешно отвернула мольберт к окну, словно звонивший мог увидеть творящееся вокруг, заглянуть в душу и увидеть то, чего я сама бы не хотела замечать.