Гиллалун с простодушным видом почесал в голове. Ричарду стало ясно, что дело нечисто.
— И что? Матушка из-за этого тебя выгнала? — осведомился он.
— Да нет, вашмилость… Сжег я все-таки эту доску.
— Что же тогда ты здесь делаешь? — удивился сбитый с толку Дик.
— Не угодил я миледи, вашмилость, как уже имел честь вам докладывать… Оне, как уголья-то увидели, так просто из себя вышли. Что ж ты, говорят, такое учудил, рожа ты богохульная! Как ты смел на святую икону посягать! — Гиллалун широко развел руками. — Я ли их милости не поноравливал! Заикнулся было, что им та икона самой неугодна была, а оне как ножкой на меня затопали и бесстыжим вруном назвать изволили.
Кеннет беззвучно захихикал.
— И пришлось тебе уезжать? — уточнил Ричард, с трудом докапываясь до смысла всей этой истории.
— И пришлось уезжать, — покаянно признался Гиллалун. — Миледи велели им больше и на глаза не попадаться. Ворочайся, говорят, к своему хозяину, из него, мол, и делай дурака, а оне-де над собой шутки шутить не позволят…
Кеннет перешел на сдавленный кашель. Ричард тоже посмеялся бы, но его беспокоила мысль, зачем матушка разыграла эту комедию.
— Так значит ты, бедняга мой Гилл, — заключил он, — невинно пострадал через святую Октавию?
— Все, как я имел честь доложить вам, вашмилость. — В простодушном взгляде Гилла мелькнула озорная искра и он прибавил: — Только Октавия-то та, вашмилость, честно сказать, совсем дрянь икона была, а нешто бы я ее сжег!
Кеннет закашлялся уже по-настоящему. Ричард внимательно взглянул на телохранителя. Тот казался таким довольным, что сразу становилось ясно: матушкин замысел не был для него тайной с самого начала. Герцогиня Надорская желала, чтобы верный слуга непременно был рядом с ее сыном, и разыграла целый спектакль, чтобы создать предлог. Но почему именно сейчас? Матушка получила какие-то известия, которые заставили ее забеспокоиться? Ричард едва не хлопнул себя по лбу. Святая Октавия! Баронесса Карлион! Октавианская ночь! Конечно. Сам он не хотел тревожить матушку и писал коротко, но у герцогини Окделл были и другие осведомители. Вероятно, тетушка Карлион отправила свое донесение уже после того, как братьев королевы посадили в Багерлее… Спрятала бумаги в иконе, посланной якобы в подарок… Двенадцать дней понадобилось гонцу, чтобы добраться до Надора, пара-тройка дней ушла на разыгрывание фамильного самодурства, и вот Гиллалун уже в Олларии, разминувшись с каретой своего господина всего на несколько часов! При его появлении Ричард поразился чуду. Какая наивность. У этого чуда было имя: Мирабелла Надорская.
— Я сам попрошу у миледи прощения за тебя, — пообещал Ричард Гиллалуну, благодарно улыбаясь.
— Уж заступитесь, вашмилость! — радостно подхватил тот. — Не со зла я, а сдуру проштрафился!.. Что теперь прикажете старому Гиллу, вашмилость?
— По-хорошему, мне стоило бы отослать тебя обратно в Надор… — начал было Ричард, возвращаясь к своим старым мыслям.
— Ну уж нет, вашмилость, — твердо заявил Гиллалун. — Коли я вас нашел, так больше не оставлю, хоть гоните меня, хоть убивайте.
— Но я этого не сделаю, — договорил юноша как если бы его не перебивали. — Если Дорак намерен схватить меня, ты тоже можешь угодить в ловушку. Чтобы добраться до Надора, нужно проехать все Эпинэ, а губернатором в ней не кто иной, как брат герцога Колиньяра.
— Верно говорите, вашмилость, — удовлетворенно подтвердил Гиллалун. — Эти навозники все против вас, а Колиньяры особенно.
— Поэтому… — вдохновенно продолжал Ричард: ему казалось, что матушкина хитрость воодушевила его, и вся его прежняя нерешительность развеялась как утренний туман под порывом ветра, — Поэтому мы поступим так… Ты очень устал, Гилл?
— Готов хоть сейчас служить вашмилости! — бодро воскликнул тот, вскакивая с табурета.
Ричард порылся в своих вещах и бросил телохранителю кошелек с алатскими деньгами. Тот ловко поймал его в воздухе.
— Тогда спустись вниз и потолкуй с нашим добрым корчмарем. Скажи, что я ревностный эсператист и приехал из Талига с целью совершить паломничество, чтобы осмотреть знаменитый алатский храм… Ну, не знаю! Должен же быть в Алате какой-нибудь знаменитый храм!
— Не беспокойтесь, вашмилость, — понимающе усмехнулся Гиллалун, — он сам назовет.
— Скажи ему, что твой хозяин хочет переменить свое платье на местное, — продолжал наставлять телохранителя Ричард, — и вас переодеть для удобства путешествия. Плати щедро. Еще попроси обменять лошадку мастера Кохрани на какого-нибудь здешнего мула покрепче: объясни корчмарю, что лошадка оказалась не слишком выносливая… (Кеннет обиженно засопел). Да оброни между делом, что хозяин завтра сделает пожертвование на ремонт колокольни. Это подтвердит сказку о ревностном эсператисте.
— Все устрою в лучшем виде, — заверил Гиллалун, заговорщически подмигивая. — А куда мы поедем на самом деле, вашмилость?
— В Агарис, — без тени сомнения сказал Ричард. — Мне нужны последние сведения из Талига и гонец в Надор, которого никто не заподозрит. Все это можно найти только в одном месте: в курии. Святые отцы не откажутся помочь… если суметь с ними столковаться.
Гиллалун понятливо кивнул и скрылся на лестнице. Ричард обернулся к пажу.
— Я видел, что сегодня днем ты разговаривал с сыном корчмаря, Кеннет? — полуутвердительным тоном спросил он.
— Разговаривал, милорд, — вскочил на ноги паж. — Расспрашивал его, что у них за деревня.
— И что тут за деревня?
— Да захолустье, милорд. Большая дорога обходит их стороной, даже проезжие бывают редко, хоть отсюда до границы рукой подать.
— Отлично. Но мальчик наверняка любопытствовал, кто мы такие. Что ты ему рассказал?
— Ничего, милорд! Прикинулся, что не понимаю вопросов, — заявил Кеннет, делая честные глаза.
Ричард невесело усмехнулся.
— Тогда иди поболтать с ним перед отъездом и расскажи сказку про паломничество. Да попроси его научить тебя, как сказать по-алатски «да», «нет», «я хочу пить» и «мой господин богатый дворянин из Придды». Запомни это хорошенько, Кеннет. Как только мы покинем эту деревню, я не позволю тебе открывать рот и говорить при посторонних на талиг.
— А как же Гилл? — удивленно спросил Кеннет.
— Это не твоя забота. — Честно говоря, Ричард был уверен: нет такого наречия, на котором Гиллалун не сумеет объясниться. Чужие слова и выражения вечно цеплялись к нему, как репьи к шкуре бродячей собаки, и господин невольно завидовал своему слуге. — Да, вот еще что. Как зовут сына нашего корчмаря?
— У него какое-то диковинное имя: Ишван или Иштван.
— Узнай поточнее, — велел Ричард и добавил: — Как только мы тронемся в путь, так будут звать тебя.
Уже направившийся было к дверям паж обернулся и обалдело уставился на своего господина. Тот невозмутимо выдержал этот взгляд. Через минуту башмаки Кеннета застучали по лестнице.
Ричард усмехнулся, очень довольный собой. Он оставит мерзавца Дорака с носом. Погоня ищет двоих юношей, причем один носит цвета Дома Ветра, а другой, совсем еще мальчик, цвета Дома Скал. Но из деревушки Од выедут не двое, а трое, причем все будут одеты в алатское платье. Сону, конечно, не скроешь, но мул Кеннета и лошадь Гилла собьют с толку прознатчиков. К тому же поедут они не в Граши, куда устремились Дораковы клевреты, а в Агарис. С помощью Создателя и святого Алана все обойдется благополучно!
Оставалось только поручение монсеньора. Граши. Но ведь Алва не назначил конкретного срока для приезда; город был указан Дику как пункт конечного назначения – и только. Возможно, если он ознакомится с инструкциями, причина станет ясна, и ему удастся что-нибудь придумать.
Юноша без колебания взял со стола нож для мяса и разрезал завязки на кожаном мешке. Внутри, как он и думал, находилась плоская и длинная шкатулка, запертая на изящный замочек. Ключ был подвешен рядышком на тонкой цепочке. Ричард внимательно осмотрел его.