— Что такое вы говорите, Ги? — проблеял Энтраг. — Вы же маршал Юга! Всё Эпинэ…
— Ваши сведения несколько устарели, братец, — издевательски перебил его Ариго. — Я отказался от командования, когда Штанцлера осенила блестящая идея похоронить Ворона в Варасте! Что тут скажешь! Идея столь же замечательная, как и мысль взбунтовать Эпинэ.
— Постойте, господа! Что может сказать в Багерлее герцог Окделл? — вернул присутствующих к настоящему озабоченный барон Феншо. — Что он знает?
— Ничего, — коротко отозвался Гирке. — Он был слишком близок к Алве, и Штанцлер держал его в неведении.
— Пытки освежат ему память, — иронически возразил Ариго. — Поверьте, Штефан, он скажет все, чего захочет Дорак.
— Что такое вы говорите, Ги! — снова возопил Энтраг. Ужас от недавних слов брата придал ему сил, и он даже выпрямился в кресле, где до этого бессильно полулежал. — Он же герцог Окделл! К нему не посмеют применить пытки! К нам их не применяли!
— Похоже, вы не вполне понимаете ситуацию, братец, — вкрадчиво произнес Ариго, слегка наклоняясь к Энтрагу, отчего тот обратно распластался на сиденье. — Одно дело сомнительные подозрения против братьев королевы и совсем другое – доказанное покушение на особу Первого маршала со стороны его оруженосца! К тому же Дорак – человек церкви и не станет прибегать к дыбе. Окделлу за глаза хватит пытки бессонницей. И за это все, — Ариго в упор посмотрел на угрюмого Килеана, который молча грыз себе ногти, — мы должны поблагодарить вас, любезный бывший комендант Олларии!
Килеан едва не подпрыгнул от неожиданности.
— Не делайте меня ответственным за пороки вашего семейства! — злобно огрызнулся он. — Если вы стали заложником распутства вашей сестры, я тут не при чем!
В светлых глазах Ариго зажегся недобрый огонек. Тонкие черты его породистого лица, слегка осунувшегося после Багерлее, внезапно приобрели фамильную хищную тяжеловесность. Медленным и плавным движением граф повернулся к Килеану. Глаза последнего даже расширились от невольного страха: видно, он только сейчас сообразил, почему на гербе Ариго изображен леопард.
— На вашем месте я бы поостерегся так говорить, дорогой Килеан, — мягко сказал Ариго, неторопливо приближаясь к камину. — Сначала вы бежите к прекрасной Марианне с предостережениями, потом отпускаете Авнира с открытым листом Дорака на все четыре стороны, а затем сдаете на милость Ворону свой собственный гарнизон. Может быть, я уже покойник, мой милый, но вас я переживу!
— Открытый лист вам ничем бы не помог! — воскликнул Килеан, живо вскакивая с кресла и пятясь назад.
— Я другого мнения, — спокойно возразил Ариго, продолжая медленно наступать. — Во всяком случае о моей семье вы больше не скажете ни слова!
— Довольно, господа! — скомандовал капитан Феншо-Тримейн, становясь между Ариго и Килеаном. — Вы подаете дурной пример. Не хватало нам еще перегрызться между собою!
— Успокойтесь, господа, успокойтесь! — поддержал родича старик Феншо. — К тому же вы так и не сказали, что собираетесь предпринять, дорогой Ариго.
Ариго остановился на месте как вкопанный и внимательно посмотрел на своего хозяина.
— Я теперь опасный гость, дорогой барон, — сказал он задумчиво. — Возможно, мне следует отказаться от вашего гостеприимства.
— Что за чушь! — рассердился барон. — Что бы вы ни сделали, я поддержу вас.
— Так что вы решили, Ариго? — жадно спросил Феншо-Тримейн, подавшись всем телом вперед.
— Я могу сказать, чего я не сделаю, — ответил граф. — Я не стану отсиживаться за стенами Гайярэ.
— Вы отказываетесь от единственного шанса выжить, дорогой Ги, — заметил Гирке рассудительным тоном.
— Нет, Штефан. Только выиграть пару-тройку месяцев. Поверьте мне: Эпинэ нам не поднять. Ворон выиграл войну в Сагранне, он теперь кумир армии, а без армии мы обречены, — ответил Ариго.
— Не говорите обо всей армии, — желчно бросил Феншо-Тримейн. — В ней достаточно недовольных.
— Вы судите по себе, дорогой Тримейн, — возразил Ариго. — Если бы Ворон относился ко всем своим офицерам так же, как к вашему покойному брату, я согласился бы с вами. Но сейчас я вынужден сказать вам, что вы пристрастны.
— Умоляю вас, любезный Гирке, — пролепетал Энтраг, глядя на Спрута влажными глазами, — убедите моего брата бежать! Штанцлер найдет способ убить Дорака, а потом сестрица поможет нам вернуться!
— О! — с иронией отозвался глава семьи. — Сестрица, без сомнения, поможет вам, братец, только сейчас это вы должны помочь ей!
— Что же вы можете сделать, находясь в столице? — пожал плечами граф Гирке. — Убить Дорака? Это невозможно.
— Но мы все еще можем убить Алву, — резко возразил Феншо-Тримейн. — Нас здесь пятеро мужчин, господа, и все мы умеем держать в руках шпагу!
— Надеюсь, дорогой Артур, — испуганно вмешался старый барон, — вы не предлагаете устроить засаду на Алву?
— Вы знаете мои намерения, кузен, — высокомерно посмотрел на него Феншо-Тримейн. — Я приехал сюда, чтобы вызвать кэналлийца на дуэль, и буду драться до тех пор, пока один из нас не умрет. Всем вам известно, господа, что мерзавец не просто расстрелял моего брата и опозорил его имя, он обесчестил всю армию, отдав чин Оскара какому-то смерду! Я олларианец, Ариго, — продолжал он, обращаясь к брату королевы, — и не страдаю вашими эсператистскими фанабериями. Я буду драться на линии. Но ведь вам тоже терять нечего, и вы оскорблены не менее меня. Пять поединков друг за другом, господа, пусть среди них будет всего одна линия, не выдержит даже Алва. Кто-нибудь из нас обязательно его достанет.
— Это ваше предложение, капитан? — задумчиво спросил граф Гирке. — Что ж, оно не из самых худших…
— И я принимаю его, — гордо заявил Ариго. — Я думаю, что дуэль послужит нам лучше, чем яд кансильера.
— Я еду в Гайярэ! — взвизгнул Энтраг, о котором все опять позабыли. Но на сей раз старший брат даже ухом не повел.
— А что скажете вы, Килеан? — холодно спросил он.
— Я не говорю «нет», — осторожно ответил бывший комендант, на лице которого образовалась сложносочиненная мина. — Однако как мы можем быть уверены, что поединки действительно произойдут сразу друг за другом?
— Как оскорбленная сторона, я имею право назначить время и место, — презрительно пояснил Феншо-Тримейн очевидное. — Граф Ариго и вы находитесь в таком же положении.
— В самом деле, — насмешливо вставил Ариго. — Ведь вы, кажется, когда-то взяли себе в оруженосцы щенка Колиньяров? Несчастный юноша! Он пал от руки Алвы, а вы молча проглотили это оскорбление. До Алвы его отцу, конечно, не дотянуться, Окделл стал падалью для Дорака, но на вас, любезный Килеан, налетит вся колиньяровская свора. Ату, ату его! Эти псы, любезный граф, вцепятся вам в горло мертвой хваткой.
— Я буду драться, если будут драться все, — угрюмо заявил Килеан.
— Я еду в Гайярэ! — взвизгнул Энтраг еще громче и даже нашел в себе силы встать на ноги.
— Вы останетесь в Олларии, — бросил ему брат, даже не оглянувшись. — Впрочем, я предоставлю вам выбор. Если вы не хотите драться с Вороном, братец, вы будете драться со мной!
При последних словах Ги Ариго бросил яростный взгляд на Энтрага, и тот, слабо заскулив, снова мешком осел в кресле.
— Нам нужно составить вызов, — деловито произнес граф Гирке. — И нам нужны секунданты, милый Ги. Делу необходимо придать самую широкую огласку, чтобы Дорак не мог вмешаться и добиться у короля запрета на дуэль.
Старик Феншо, по-прежнему зябко кутаясь в накидку, посмотрел в окно на часы Старой часовни.