Уже сильно вечерело. Я набегалась и устала за сегодня. А ещё хотелось есть. Стараясь не шуметь, нарезала варёный олений язык, поджарила на огне кусочек вчерашней лепёшки. С аппетитом сжевав это в виде бутерброда, запила кумысом, блаженно жмурясь. Как же вкусно!
Нырнув за свой полог, я скинула одежду и принялась перебирать одну за другой свои предсонные мысли.
Завтра здесь будут люди с “большой земли”. Возможно, учёные, как мой Миша. Географы, картографы. Крайний Север большой, он ещё практически не изучен. Таинственный, сплошное белое загадочное пятно.
Удивительно то, что я могла бы им рассказать. О будущем расположении железных дорог, места для которых они только ищут. О месторождениях. Они могли бы увидеть Сердце Снежной королевы.
Но я буду вынуждена молчать, делая вид, что я обычная якутяночка, “саха”. Тёмная и необразованная.
Если бы не этот пожар, я могла бы уехать с ними. Но мне придётся встретить их здесь и проводить с Богом, никому не раскрыв своей тайны.
Так, разговаривая мысленно сама с собой, я погрузилась в неглубокий сон. Слышала, как шумит ветер в трубе, оседает снег за стенами, кашляет и ворочается Уайбан.
Когда он поднялся, я тоже решила встать. Скоро придут женщины готовить, мужчины заниматься кострами и мясом. Нужно быть на ногах. Но я, кажется, вообще не спала.
Вскоре в балагане дым стоял коромыслом: не менее десятка женщин расположились вокруг стола и печи. Варили, резали, взбивали, болтали, смеялись, обсуждали приезд гостей.
Молодые девушки были наряжены в самое лучшее. Затейливо заплетенные косы, богатая вышивка, горящие, как угли, глаза.
Но, наверное, никто из них не ждал так, как я. Хотя по мне было и не видно, во всяком случае, я так надеялась.
Я взяла большой мешок луковиц сараны и принялась их чистить. Села в самый дальний угол, стараясь не поднимать головы.
С улицы были слышны мужские голоса и возгласы. Всё село было здесь. В балаган заглянула Оруунэ, ища меня глазами.
Я махнула ей рукой, а потом погрозила пальцем.
- Ты зачем пришла? Сказано тебе - лежать. Садись вот рядом. Давай шкуру вот под спину тебе сверну.
Но сил спорить с ней у меня не было. Наверное, от волнения.
- Ну как лежать? - захныкала Оруунэ. - Все здесь, а я лежи! Я же не буду что тяжёлое делать, вот тебе помогу чистить. Что может сделаться?
- Да сиди уже. Я что, домой тебя гоню? - сказала я, прислушиваясь. Вокруг стоял такой галдёж, что трудно было разобрать. Мне показалось, что лай собак усилился, и шум на дворе стал громче.
Оруунэ тоже навострила ухо.
- Нет, это не могут быть они. Я бы издалека услышала, когда шла.
Я чуть расслабилась.
А вдруг я узнаю кого-то из приезжих? По фамилии или даже по старинным архивным фотографиям, которые были в Мишином архиве.
Наши гости вполне могли быть членами Якутской Сибиряковской экспедиции от Императорского русского географического общества. Годы совпадали. От одной мысли у меня чуть сердце не остановилось.
Главное - не брякнуть что-нибудь, не выдать себя. Но чем больше я себя успокаивала, тем сильнее волновалась.
Оруунэ болтала о чём-то рядом, очищая луковички со скоростью автомата. Но я даже не пыталась её слушать.
- Пойду воздухом подышу, - встала я и пошла к двери. В этот момент полог откинулся, и стали один за другим входить мужчины. Некоторые в очках. Входили, снимали шапки, улыбались всем сразу. И как бы невольно искали глазами красный угол, как в русской избе.
А я стояла и смотрела прямо на них.
Глава 12
Кутерьма в доме вдруг прекратилась, женский гомон стих. Откуда-то внесли ещё несколько низких столов, поставили их рядком почти до двери. Получился один длинный: уставленный пиалами с жаренным на костре мясом, блюдами с колбасой, чохооном, кувшинами с кумысом, как на свадьбу.
Мёд с орехами, каша из пахты с ягодами, жирные сливки. Алкоголь было пить не принято, поэтому на столах он отсутствовал. Гости наливали себе что-то из своих личных фляг, а отхлёбывая, характерно крякали и утирали усы.
На почётных местах за столом расположились старейшины, Уайбан, ещё несколько мужчин из стойбища и шестеро приезжих. К сожалению, я никого из них не узнала. Наверное, их имена были не столь прославлены, как Бекетов или Пётр Петрович Головин.
Но это были самые настоящие ученые. Геологи, географы, этнографы. Люди моего круга, родственные мне не по крови, но по духу.
Из беседы стало понятно, кто из них кто. Областной ветеринар Сергей Дмитриев, Гриша Пекарский, исследовавший семейный и домашний быт якутов. Майнович - товарищи звали его только по фамилии - антрополог.