- Вы... и в правду считаете...
- Ты единственный, кто еще хоть как-то горит этим, Дерья. Я даже считаю... что ты единственный, кто сможет поставить наконец точку. - Комиссар неопределенно, почти брезгливо, помахал рукой в сторону монитора. - Вот в этом.
- Я... польщен. - Дерья лишь нахмурился, снова поднял листок, взявшись за него обеими руками.
- Что ты, не стоит. Но главное не говори пока что Бэрии, что я так поступил. Если все таки ее назначат Комиссаром, значит так тому и быть и не зачем ей знать про мою рекомендацию, хорошо? - Тейа тепло улыбнулся. - Но если все таки назначат тебя... мне даже ее немного жаль. Она лучший помощник который у меня когда либо был.
- Хорошо, я сохраню рекомендацию в тайне, если она никак не повлияет на назначение.
- Хорошо... сегодня она будет за главного. - Он устало потер запястье и мельком глянул на остальные бумаги на своих коленях. - Мне же уже стоит быть в больнице. - Комиссар несколько раз кивнул сам себе и, упиревшись обеими руками в колеса, покатил в сторону выхода.
- Удачи... вам. - Дерья сложил пополам рекомендацию и кинул ее на ближайший стол. Он недолго провожал Комиссара взглядом, а после вернулся к монитору.
Тайа смог облегченно вздохнуть только после того как дверь лифта глухо закрылась за ним. Сморщившись в тухлой полуулыбке, лицо старика накрыла ладонь. Он поступил подло. Но совесть, как ни странно, звучала тише его собственного эго, он смог быстро взять себя в руки. Гея всегда хотела хорошей жизни для своего сына. Чтобы тот неспеша перебирал улики, завел семью, был счастлив... но разве мог Тайа в угоду мертвеца забыть о мести за оного и позволить отпрыску жить дальше? Мог отказаться принимать Дерью в свой отдел? Позаботится о нем? Помочь пережить смерть матери? Нет, ведь криминалист, что, так же как и он, заражен местью был удобен. Дерья закончит то, что не удалось ему и позволит старому Комиссару со спокойной душой уйти на покой. Но что будет с самим Дерьей, чьей смысл жизни отравлен смертью матери? Это уже не касалось Уолтера.
Комиссар Тайа тяжело вздохнул, ущипнул самого себя за колено, отвлекая самого себя от мыслей.
Он давно был влюблен в молодую, прекрасную и такую далекую Гею. Сейчас он отпускает все, что с ней связанно. И оставляет саморазрушающую месть ее сыну.
Комиссар Уолтер Тайа не пережил операцию на сердце в тот день. И спустя несколько дней, после недолгих обсуждений на совете, новым Комиссаром стал Дерья О'Нилл.
***
Потолок, отливающий сталью, махровый белый ковер на темном полу и несколько грязных стаканов из-под виски. Нет, сегодня он не пил. Осталось еще с прошлых выходных? И c выходных ли?
Дерья встал с белого дивана, увлекая здоровой рукой за собой серый плед. Он снова уснул, пока изучал материалы, которые могут помочь в расследовании. В этот раз были поиски информационных следов Эйхова в интернете. Дерья, шаркая босыми ногами по полу, подошел к огромному панорамному окну. Черный город - звездное небо на земле и пустота над ним. Мегаполис всегда выглядел жутко по ночам. Световой шум перекрикивал звезды и мерцал словно блестки на шикарном вечернем платье. Дерья глянул ниже. Пустые дороги, желтые фонари, неоновые билборды. Он поднял взгляд и увидел кого-то по ту сторону. Полупрозрачное отражение самого воплощения усталости. Он поправил волосы, закидывая их назад, но это нисколько не помогло разглядеть в самом себе хоть что-то человеческое. Он безразлично вздохнул и обернулся к комнате.
2:41
Электронные часы едва заметно мерцали под потолком. Он проспал больше двенадцати часов и теперь не ощущал ничего. Так тихо.
Дерья аккуратно сел на край дивана, отопнул голой ногой прикатившийся к нему стеклянный резной стакан. Он не приятно дребезжал при движении.
Ему опять снились несвязные кадры из его сумбурной юности. Далекие и расплывчатые, с каждым разом они становились все мутнее. Вот он плачет из-за лицея в который его отправили против его воли и теряет своих старых друзей, а вот он заводит новых. Вот ему купили черепашку, чтобы ему было о ком заботиться, а вот его отчитывают за ее смерть.