Дерья помотал головой. Будь Красный Кит официально зарегистрированной организацией было бы проще, но это ведь просто сборище энтузиастов, вот у кого можно взять больше информации? У людей с митинга? Там слишком много простых людей, а если он туда заявится с группой Детективов, чтобы опросить как можно больше, то Генерал Катцен опять начнет говорить, что не нужно лезть не в свое дело.
А может и вправду не нужно?
Чего он добьётся, если потратит время всего отдела на копание под Красного Кита? Вдруг он и вправду притягивает за уши?
Дерья лежал на диване, его глаза уже слиплись, окунув сознание во мрак. Он не может привлечь своих Детективов, но это не значит, что ему нельзя самостоятельно изучить этот вопрос. Да, нужно как минимум изучить этот сайт подробнее, почитать его статьи... Мысли еще какое-то время бороздили его голову, но вскоре сон накрыл его.
И в этот раз сны были вовсе не о беззаботном детстве.
***
Белая рубашка была застегнута на все пуговицы, ее воротник неприятно стягивал горло, но расстегнуть его Дерья не мог. Он стоял на похоронах.
Это был высокий серый причал, врезанный своим началом в каменный утес. Стальные балки уходили вниз на расстояние десяти этажей, было слышно как их основание облизывают волны. Все вокруг в густом молочном тумане, но лица людей все равно было хорошо видно. Но все эти лица... были для Дерьи абсолютно незнакомы, помимо, разумеется, Генерала и фотографии его матери в смоляно-черной рамке. Она слабо улыбалась.
Слова Генерала звучали четко и громко, они отражались эхом, казалось, от самого тумана и звучали одновременно всюду, но разобрать их было невозможно. Набор знакомых слогов никак не складывался в слова. Дерья осмотрелся.
Совсем рядом с ним стояла весьма эффектная пара. Рыжая женщина в бриллиантах положила свою руку на сгиб локтя высокого белокурого мужчины. Они смотрели на него и улыбались так, словно уже давно знали Дерью, словно он их ближайший родственник. И Дерья вспомнил их.
Они и вправду были на маминых похоронах и знал он о них лишь то, что они из Парламента. Мать никогда не рассказывала про то, что она там делает, говорила держаться от политики подальше, но вот эта самая политика пришла на ее похороны. И вот она тянет к нему руку. Белокурый мужчина, даже не сняв белой короткой перчатки, протянул ему распахнутую пустую ладонь. Дерья отпрянул и тут же уперся обо что-то спиной. Комиссар Тайа стоял прямо позади. Его высохшая плоть облепляла угловатый череп, в его вытянутой руке - стальная урна, зажатая серыми пальцами. Дерья спокойно взял прах своей матери, он узнал его. В тот день урна выглядела так же. И в тот день он тоже брал ее из рук Комиссара Тайи, правда, тогда под его кожей еще была живая кровь.
Холодный металл был мокрым, наверное, из-за тумана. Урна норовила выскользнуть, но Дерья донес ее до внезапно удалившегося края причала. Он обернулся. Собравшиеся люди почти полностью растворились в тумане, сейчас они, как и пять лет назад, были призраками. Почти неосязаемы, незначимы. Дерья подцепил пальцем крышку, она полетела вниз - в белое пространство издающее крики волн. Невозможно было определить достигла она в итоге воды или нет. Дерья наклонил урну, точно так же как и тогда. Но никакого тонкого серого столбика пыли не появилась. Прах замер, не желая покидать урны. Дерья потряс ее и замер. С высокого серого неба упала капля. Она приземлилась прямо на его кисть и тут же, пузырясь и плавясь, начала проедать его руку. Небольшой сгусток крови кипел прямо посреди его белой кожи. Но больно не было.
Дерья обернулся. Капли дождя, становясь все крупнее и крупнее, уже начали разъедать причал. Сталь пятнами начала исчезать прямо под ногами, но особенно, возле толпы людей. Их образ меркнул разводами в глубине тумана. Дерья сорвался с места, продолжая сжимать урну.
Каждый широкий полушаг-полупрыжок ни на йоту не приближал его к берегу. Стал слышен далекий смех, но его тут же заглушил рев стали. Пирс начал шататься. Последняя перемычка была растворена дождем и платформа, потеряв эту связь, тут же начала заваливаться прямо в океан.
Скользкий металл и Дерья тут же упал на накреняющуюся поверхность. Он начал соскальзывать вниз, уже даже не пытаясь ни за что зацепиться. Пальцы до белых костяшек сжимали урну. И он окончательно расстался с причалом, соскользнув с него в туманную пустоту.
Ощущение падения разбудило его посреди глубокой ночи.
Глава 6