— Нельзя же убивать людей… — прошептала Динка потрясенно, глядя в изумрудную глубину его глаз.
Демон усмехнулся и развернул ее обратно спиной к себе. Ему неудобно было удерживать ее, когда она поворачивалась.
— А вы, люди, разве не убиваете скот? Бычков, поросят… Скажи еще, что ты в своей жизни не свернула шею ни одной курице, — насмешливо проговорил он. — Что в этом такого?
— Это не одно и то же, — твердо сказала Динка, чувствуя покалывание в ладонях, от воспоминаний о первом заколотом ею петушке. В тот день она сбежала в лес и рыдала там до самого вечера, до того ей было жалко глупую птицу, доверчиво подбежавшую к ее рукам.
— Разве? — удивился демон. — Вы можете спокойно убивать животных, потому что они другие. Не того вида, что вы, люди. А почему мы должны мучиться угрызениями совести, убивая людей. Ведь вы тоже сильно отличаетесь от нас. Для нас вы не более, чем скот.
— Скот? — возмущенно выдохнула Динка. Так странно было слышать такие рассуждения от существа, прямо сейчас внешне ничем не отличимого от человека. Что же они тогда притворяются людьми, если считают людей просто скотом?
— Угу, — согласно кивнул Шторос. — Не важнее кабанчика или козы.
— Ах ско-о-от! — воскликнула вдруг Динка со злостью. — А почему вы тогда занимаетесь… ммм… случкой со скотом?! Почему ты насиловал несчастных девушек?! Как это называется… Скотоложество! — выдала она, разъярившись. — Может ты и козочками не брезгуешь?!
Демон на секунду замер, даже сбившись с темпа и пропустив скачок лошади. Лошадь всхрапнула и перешла на рысь, но он снова ударил ее шпорами и… расхохотался.
— Ну ты даешь, моя козочка! — простонал он, сквозь смех, Динке на ухо. — Еще ни одна коза меня так не смешила!
Динка смущенно фыркнула, невольно заражаясь от его неудержимого веселья.
— Да, к сожалению это так, — проговорил он, отсмеявшись. — Мы выброшены в ваш мир, оторваны от сородичей и вынуждены здесь выживать. Здесь нет условий для нашего существования. Мы не можем найти источник, который пополнил бы наши силы, тающие с каждым днем. Но мы не сдаемся. Скоро мы найдем дверь, которая приведет нас домой. А пока ваши козочки — просто один из способов поддержать боевой дух.
Динка прерывисто вздохнула, услышав нотки обреченности в его голосе. Все не так просто с этими демонами? Они не по своей злой воле явились сюда, чтобы убивать и мучить людей? Об этом служитель на проповедях не рассказывал. С его слов, демоны только и ждали возможности прорваться в мир людей, чтобы творить зло. Слова о том, что они мечтают вернуться домой никак не вязались с образами порождений Аримана, созданных лишь для того, чтобы уничтожить людской род.
При мысли о доме у Динке болезненно заныло сердце. Ее дома больше нет. И Агнесс нет. И Настёны, Альки, Глаши, тёти Дуни и деда Махая тоже нет. Что стало с Ливеем? Оправится ли он от такого или еще сильнее запьет? Динка, как наяву, представила себе его сгорбленную фигуру над пепелищем, оставшимся от их дома.
— Но это все равно не оправдывает вас, — пробормотала она упрямо, но напора и уверенности в ее голосе поубавилось.
— С вашей точки зрения — нет, — согласился Шторос. — Но человек же не спрашивает у козочки, если вдруг захотел ее съесть? И я спрашивать не собираюсь, — добавил он зловеще. И Динка снова почувствовала себя в опасности.
Глава 12. Горячо
— Я все равно не приду к тебе сама, можешь даже не надеяться, — прошептала она, стараясь заглушить страх, липкими щупальцами сжавший ее внутренности.
— М-м-м, — промурлыкал Шторос ей на ухо. — А мне казалось, я тебе понравился. Я видел, как ты смотрела на меня, когда я трахался со шлюхой. Вспомни-ка, как ты жадно скользила взглядом по моему телу, как ты слушала крики той девки и мечтала оказаться на ее месте…
— Прекрати! — выкрикнула Динка, чувствуя, что сердце снова забилось, но уже не от страха. В его словах что-то было… совсем чуть-чуть, но… Она и правда смотрела, когда думала, что он ее не видит. Она любовалась его красивым телом и думала о том, что было бы, если бы он к ней прикоснулся. Это было невыносимо стыдно осознавать. Жар прилил к Динкиным щекам и медленно разливался вниз по шее.
— А как жарко стало тебе под твоим плащом, и так сладко заныло между ножек, — продолжал он шептать ей на ухо тихим чувственным голосом. Динка дернулась, пытаясь ускользнуть от его губ, коснувшихся уха. Его страстный шепот волновал воображение, и она ничего с этим не могла сделать. Против ее воли перед внутренним взором мелькали воспоминания вчерашнего вечера.