- Зато у нас теперь такие наряды будут, - улыбнулась Тулым, очевидно, вспоминая что-то очень приятное. - Бузуен-хасэн привёз ткани из Телара, и Улхасум лично их отбирала. Она хочет пошить одинаковые наряды для служанок в соответствии с нашими должностями, как в Фадо, представь! - Тулым вдруг нахмурилась. - Правда, она до этого с досточтимым… немного поспорила. Я в тот день ей служила… Она кричала про Фадо. «Хочешь как в Фадо - будет тебе как в Фадо»… А потом он вышел с кровью на рукаве. Ох, боюсь, убьёт она его однажды…
Алай встревоженно смотрела на Тулым. Та сидела, кидая в рот кусочки засахаренных фруктов, и качала головой, потом опомнилась.
- Ох, что это я… Всё съем, тебе не оставлю. Прости. На, вот.
- Спасибо, но я лучше оленины поем. Вкусная какая. - Алай сунула горстку тонких ломтиков в карман. - Пойду навещу досточтимую. Может, она в этот раз без Туруд. Я её боюсь, эту улсум, - призналась она тихо.
- Её все боятся, - так же тихо сказала Сэгил. - Ступай. Попроси за меня, пожалуйста, хорошо?
Ох, как не хотелось ничего Сэгил обещать! Алай неопределённо махнула головой и быстро вышла из шатра в холодный февральский воздух.
Вирсат открыла перед ней дверь, украшенную резными птицами и зайцами. Алай шагнула через высокий порог и с удивлением остановилась. Камайя сидела в своём кресле, и розовые пятна волнения на её шее были яркими и свежими, но лицо было очень, очень спокойным, а у окна стоял Тагат.
- Здравствуй, Алай. - И голос тоже странный. Что же тут творится? - А мы тут как раз о хасэне твоём говорили. И об Оладэ. - Улыбка Камайи была холодной, как снег на подоконнике окна, оставленного на ночь открытым. - Расскажешь, как дела у твоей сестрёнки?
- Хорошо. - Алай села, повинуясь жесту Улхасум, в кресло и достала из кармана кусочек оленины. - Муж её совсем уже поправился. Харан его всё равно оставил тут, так что ей не скучно.
- Да что же ей скучать, когда столько подруг кругом. - Камайя потёрла шею. - Оладэ же многочисленный… Кто там старшая? Хас Нарыс и…
- Хасум Вутай и хас Нарыс, - улыбнулась Алай. - Да. Их пятьдесят два человека, и весной ещё больше станет. Им теперь и невест, и женихов ещё охотнее отдавать будут. Хасум Вутай очень тебе благодарна, что ты Одыла во дворец пристроила. Он теперь говорит - хоть я и колченогий, в войско не гожусь, зато во дворце служу и доверие стократно оправдаю.
Тагат хмыкнул. Камайя покосилась на него и налила себе ачте. Её пальцы почему-то слегка дрожали, и Алай, как всегда, залюбовалась на них. Руки Камайи были нежными и гибкими, а их движения завораживали взгляд. Вот бы посмотреть разок, как она танцует! Алай представила эти руки, летящие в танце, и лёгкая зависть колыхнулась в сердце, но, впрочем, сразу растаяла, потому что вспомнилось, как стрелы, выпущенные этими нежными пальцами, с двадцати шагов летели влево мимо мишени при среднем ветре.
- Хочу их проведать. - Камайя выпила ачте, явно обжигаясь, и на её глазах выступили слёзы. - Ох… Горячо. Поехали, Тагат.
55. Алай.Большие, как озёра
По дороге до конюшни Алай косилась на Тагата. Ей редко выпадала возможность увидеть советника Улхаса вблизи, и сейчас она осторожно рассматривала его красивое бронзовое лицо. Длинные брови вразлёт, тёмная блестящая коса, упрямый подбородок, высокие скулы, внимательные раскосые глаза и слегка хищная улыбка. Нет. Харан красивее. Харан - родной и любимый, а Тагат - чужой. Да и сложён Харан куда как лучше. Глупая, как не видела силы его… Неуклюжим считала! Алай будто въяве почувствовала широкую, слегка мозолистую ладонь, что скользила по её спине, и в носу невыносимо защипало, а по лицу побежали мокрые дорожки.
- Опять ты плачешь, - сказал Зусал, выводя ей Сараха. - Муж тебе такого жеребца подарил, уезжая… А у тебя всё глаза на мокром месте.
- Оставь хасум, - сказала Камайя конюху. - Муж вернётся - заулыбается.
- Да я помню, как досточтимая Ул-хаса ждала и ездила встречать, - улыбнулся Зусал. - Ни дня не пропускала. Утром и вечером ездила.
Алай села на гнедого, вспоминая, с какой завистью и восторгом смотрела на него под седлом Рикада по пути в Улданмай, и вытерла слёзы рукавом.
- Встречала, значит, - хмыкнул Тагат. - Ясно.
- Что тебе ясно, ты… - тихо прошипела Камайя. - Что ты себе опять придумал?!