Первая птица поднялась в воздух, Алай затаила дыхание, как и все вокруг. Мальчишки с шестами замерли, эным притихли, крошечное лёгкое тельце поднялось так высоко, что рассмотреть его можно было лишь самым зорким. Сердце заныло, но тут же радость захлестнула Алай: птица порхнула на юг, прочь от дворца, над холмами, пропадая, без следа растворяясь в прозрачном воздухе между ладонями Тан Дан и Даыл.
- Хэ-э-э-э-эй! - оглушительным хором заорала толпа. - Слава Ул-хасу! Слава Улхасум!
Алай нашла глазами Камайю. Та стояла шагах в пяти от Ул-хаса и не смотрела на него. Даже радости от того, что первая выпущенная птица выбрала самое благоприятное направление, не было на её большеглазом лице. Алай обернулась на мужа. Тот стоял, едва заметно улыбаясь, но глаза были тревожными. Радость на миг отхлынула, обнажая какое-то дурное предчувствие, но тут же Утар подскочила к ним с леденцом на палочке, изображающем птицу, а умтаны заиграли весёлую мелодию, в воздух поднялись птицы и шесты с красными тряпками на концах, и радостные восклицания эным восстановили мир и радость в душе.
82. Руан.Такова судьба
- Не вижу тут Бакана, - сказал Руан, оглядываясь по сторонам.
- Нету его, - кивнул Тагат. - Ну и талдааз с ним. Меньше мороки. Смотри, эти возвращаются, - кивнул он на стайку птиц, которые целенаправленно летели в сторону башни, в которой провели зиму.
- Пугать надо было лучше, - буркнул Руан. - Что им эти шесты… Они чучела ястреба боятся. Тряпками пугать бесполезно.
- Необязательно, к слову, целого чучела. Некоторым хватает глаз, - хмыкнул Тагат. - В Озёрном, где птицы ягоды с кустов истребляют, на кожаных шарах рисуют жёлтой краской круги, а внутри жёлтых - чёрные. Вроде как зрачки. И ягоды в безопасности. Висят два таких шара и одним этим пользу приносят.
Руан фыркнул, расхохотался, прокашлялся и принял серьёзный вид, потом наткнулся взглядом на Камайю и стиснул зубы.
- Тагат… - негромко произнёс он. - Что у вас там ночью случилось?
Советник на миг сморщился так, будто его ударили нагайкой по нежным местам, потом поджал губы.
- Ничего такого, - сказал он как-то сдавленно. - Не трави душу, прошу.
Оол, который раздавали девушки у котлов, был свежим и вкусным, а оранжевый праздничный рис с теларскими пряностями радовал глаз насыщенным цветом. Руан поглядывал на Тагата, который вёл себя довольно необычно, и гадал, в чём же причина. Неужто похмелье и его пробрало?
Аслэг беседовал с несколькими тэкче, потом им на смену явились какие-то парни, которые кланялись в ноги Ул-хасу, явно раздражая Шуула, Сахмаала и двух усымов позади. Камайю окружали девушки из дворца и новенькие, которых Руан толком не помнил.
- Оладэ приглянулись? - покосился на него Тагат.
- У нас блюдо есть такое… Оладьи. Оладушки. Я их про себя так называю.
- Я такое ел в Озёрном, - сказал Тагат, отчаянно оглядываясь на город. - Слушай, союзник… Прикрой меня, а? Позарез в город надо.
- Езжай… Всё равно ты тут как пятая нога у кобылы, - пожал плечами Руан.
Пегая Тагата паслась, выбирая нежными бархатными губами сочные молодые стебли между сухими пучками травы. Руан проводил советника глазами, потом повернулся к холмам.
Праздник был поистине весенним. Цветные ленты и флажки трепетали на ветру, парни и девчонки соревновались, скакали по холмам, кидали стрелы в мишени и сквозь кольца, на полном скаку подбирали с земли разнообразные предметы - от полных кувшинов воды до монет.
Постепенно люди начали разбредаться и зажигать костры. Мелодии умтанов стали мягче и степеннее, мельтешение ярких халатов начало утомлять.
- В город? - Аслэг подошёл сбоку в сопровождении своих людей. - Поехали.
- А досточтимая?
- У досточтимой достаточная свита, - хмуро сказал Аслэг. - Доберётся. Где Тагат?
- Думаю, уже в Улданмае.
Ашна медленно шагала, шевеля ушами. Руан выдрал пальцами несколько клочков рыжеватого зимнего наряда с её шеи и отпустил по ветру.
- А твоя не линяет? - спросил он у Аслэга. - Или чистят?
- Чистят до блеска. Руан, ты считаешь меня подонком?
- Нет. У тебя свои причины.
- Я не могу сейчас поднимать бунт. Если то, что сказал Нада - правда, то я сильно рискую, приближаясь к Бакану…