Камайя, стремительная, холодная, гибкая и временами сверкающая бесстрастно. В её устах «господин» в адрес Харана иногда звучало такой насмешкой, что это резало уши. Как эта маленькая птичка, Алай, не заметила? Хотя она жила в страхе перед огромным мужем-каторжником, и страх застил ей глаза. Как часто чужие слова мешают разглядеть истинное положение вещей! Интересно, слышал ли Аслэг эту насмешку в голосе Кам? «Бесценный дар». Кто мог подумать, что из того восьмилетнего босоногого кудлатого заморыша, покрытого серой пылью, которого он по глупой молодости пожалел, вырастет это сокровище?
- Он скоро вернётся, - тихо, но уверенно сказала Алай.
- Вернётся, вернётся, - кивнул Рикад. - Наведёт порядок.
- Порядок? - переспросил Руан.
- Да. У него в сотне есть некоторые парни… - Рикад покосился на Алай. - Не очень сдержанные на язык. Я сегодня на западной окраине стойбища наткнулся на не очень приятную компанию.
- Вот что происходит, когда парни остаются без дела, - устало сказал Руан.
- Ну, по справедливости, из сотни Харана я там видел только одного, - хмыкнул Рикад. - В любом случае…
- Пойдём-ка, - сказал Руан, вставая. - Бун, мы прогуляемся.
Ветер забирался за воротник щупальцами морского полпо, мех шапки щекотал лицо. Синий сумрак, расцвеченный кое-где желтыми огнями факелов, был морозным.
- Что думаешь? - облачко пара изо рта Рикада было густым. - О чём печаль?
- О Харане думаю. Об Алай. Что будет дальше. Обо всём.
- Ты опять заболел. Опять эта твоя болезнь. Попал сюда и думаешь, как всё улучшить. Я прав?
- Прав, дружище. Прав. Видимо, это не изжить.
- Борись с собой, кир Руан. Ты хорошо это умеешь, - осклабился Рикад, и Руан угрюмо глянул на него. - Мы закончим эти дела, а потом уедем разбираться с делами в Ордалле. Крейт Камил поздоровее будет, чем Бутрым, но всё же… Интересно, кто спаивает хрыча в отсутствие Аслэга?
- Аслэг не спаивает отца, - покачал головой Руан. - Сыновья, к моему удивлению, испытывают к нему тёплые чувства. Думаю, это его ближайшее окружение выслуживается… Кам же писала. Он сказал, что любит и уважает отца. Он и подпоил его, скорее всего, лишь однажды. Для того, чтобы уговорить передарить Кам.
- Тёмный лес эти местные родственные отношения.
- Да ну. По мне, так всё то же, что и в Арнае. Пока в пределах рода заперто несколько деятельных мужчин, между ними будут неизбежны стычки. С тех пор, как крейт Улам принял предложенные киром Нелит Кондой поправки к законам, прошло больше ста лет… Законы о наследовании нужно менять. Времена меняются. Но это нужно делать мягко, без любимого тобой «бум».
- Да, да… Я помню, - сказал Рикад, провожая взглядом проходящую мимо, в синь сумерек, девушку. - Помню. В шуме не слышно, кто чем занят.
- Рикад, я предупреждаю тебя. Прибери свои глаза, они падают туда, куда не следует, - нахмурился Руан.
- Я просто посмотрел. Просто посмотрел! Не делай такое лицо! Ты тоже постоянно смотришь!
- Придержи язык, - посоветовал Руан. - Не забывайся.
Рикад хмыкнул и пожал плечами, но промолчал. Серая грязь растоптанной дороги ложилась под ноги, замёрзшая, бугристая. Ичим живым сугробом трусил впереди, белея в темноте.
- Пойдём обратно, - сказал Рикад, пряча руки в карманы халата, утеплённого толстой овчиной. - Этот ветер невыносим. Он выдувает душу.
Аулун стояла у ограды и заворачивала половину бараньей туши, что висела на столбе, мешковиной.
- Ичиму отрежь кусок, пожалуйста, - сказал Рикад. - Он голодный.
- Хорошо, господин.
Рикад ушёл в шатёр, а Руан замедлил шаги, запнувшись. Золото в темноте блеснуло, ослепляя, но он сделал шаг, другой, и дверь, украшенная скромной резьбой, скрипнула, отрезая его от золота, белизны и зябкого ветра, резавшего глаза.
86. Кам.Грань созерцания
Книга была густо исписана грифелем, и пометки на полях временами оказывались не менее занятными, чем сам текст. «Легенды степных народов» авторства какого-то странствовавшего в молодости теларца, записавшего сотни раз переиначенные сказания хасэ. Вторая книга, носившая выспреннее название «Грань созерцания», оказалась уже знакома Камайе . На первой её странице красовалась выведенная чернилами надпись «Тебе, моя любовь, мой свет». Камайя посмотрела на надпись, полистала пару страниц и убрала, завернув в тряпицу, в сундук с подарками Ул-хаса, потому что бумага пропахла сладковатыми духами, запах которых был неприятным и цеплял нос.
- Ты сегодня не рисуешь, госпожа, - сказала Тулым, расправляя и складывая бельё, что принесли прачки. - Госпожа Камайя, я могу послать за девушками. Хочешь?