Пустота.
— Подойди к воде. Разуйся и окунись.
Я поднимаю бровь.
Это что, шутка?
Прямо в одежде?
Но лицо тренера не выражает ничего, кроме ледяного ожидания. Вздыхаю и, чувствуя на себе десятки любопытных взглядов, снимаю кеды. Песок под босыми ногами прохладный и влажный.
Подхожу ближе.
Вода кажется ледяной после всей этой адской жары и бега. Кожа горит, и первый же шаг в воду отзывается резким, обжигающим холодом. Я вздрагиваю, едва коснувшись поверхности.
И тут же чувствую твёрдый, неумолимый упор его трости в спину.
Мистер Остеро не умеет церемониться.
Он указывает тростью на воду:
— Видите буи? Ближние с метками – тренировочные. Дальний – ограничитель. За него – ни ногой. Ваша задача: до первых буёв, разворот у ограничителя и обратно! — Он поднимает секундомер. — Начали!
Захожу в воду. Мокрая одежда сплошное мучение, футболка раздувается пузырём а свободные шорты мешают ногам. Вода, ещё недавно ледяная, теперь кажется вязкой и тяжёлой.
— Кристалл! Время! — голос Остеро раскатывается по всему пляжу, кажется, его слышат даже чайки.
Собираю волю в кулак, делаю вдох и ныряю. Под водой наступает тишина, прерываемая лишь гулом в ушах. Толкаюсь от дна и выныриваю. Руки и ноги работают на автомате, будто сами помнят, что делать. К буйку прикасаюсь быстрее, чем ожидала.
В воде и правда легче.
Резко разворачиваюсь и устремляюсь к берегу. Песок под ногами кажется невероятно твёрдым, когда я выхожу на берег.
— Молодец! — Остеро смотрит на меня и на его лице впервые появляется нечто, напоминающее уважение. — Сегодня ты прекрасно поработала. До встречи в среду.
Он поворачивается и медленно, слегка прихрамывая, уходит в сторону академии. Я же стою, с меня течёт вода, одежда безнадежно испорчена, но внутри появляется странное, горькое удовлетворение.
Задумчиво смотрю на море. И прежде чем ум успевает остановить тело, я уже бегу вперед и с разбегу ныряю. Отплываю подальше от берега и переворачиваюсь на спину.
Небо над головой бесконечное, потемневшее до индиго. Я лежу на воде, как на плоту, и чувствую, как ноющая боль во всех мышцах сливается с оглушительной усталостью.
А в висках, как заезженная пластинка, продолжает стучать та самая, так и не прошедшая, головная боль.
***
Выхожу на берег только тогда, когда дрожь в коленях сменяется тяжелой, почти оцепеневшей усталостью. Подбираю свои кеды, они так и лежат там, где я их бросила.
— Ли́сса!
Голос заставляет меня резко поднять голову. Передо мной стоит Джейс. В чёрной футболке и джинсах, будто только что сошёл с городской улицы, а не появился на вечернем пляже. Его волосы растрёпаны ветром, а во взгляде, прикованном ко мне, читается какая-то непривычная неуверенность. Словно он ждёт, что я развернусь и уйду.
— Привет, — выдыхаю я и непроизвольно облизываю пересохшие губы, чувствуя, как соль щиплет кожу.
Скажи что-нибудь!
Но в голове есть лишь пустота и смущение.
— Как ты? — он не отводит взгляда, его мимолетная неуверенность тает, и вот передо мной уже не сомневающийся парень, а тот самый Джейс Ангелов.
Тот, что знает себе цену.
— Ты был прав, у меня жуткое похмелье, — морщусь я, заставляя себя признать это вслух.
Поднимаю на него взгляд и вижу, как на его лице появляется улыбка, не насмешливая, а обаятельная, та самая, от которой у меня перехватывает дыхание.
Очень притягательная.
— Иди ко мне.
Он раскрывает руки.
Простой и ясный жест.
И я, без раздумий, без тени сомнения, делаю шаг вперёд, в его объятия.
— Я помогу, — слышу я его голос где-то над головой.
— Прости меня, — выдыхаю я, и кажется, будто вместе с этими словами из меня выходит вся тяжесть последних суток. — Я отвратительно себя вела, и я… я больше никогда не буду пить.
Говорю это и тону в его объятиях, позволяя знакомому терпкому аромату хвои с прохладной ноткой мяты, окутать меня с головой.
Джейс мягко кладет ладонь мне на затылок и сквозь мокрые волосы я чувствую тепло его кожи. И наконец… та самая зудящая, назойливая боль в висках наконец отступает, будто подчиняясь его прикосновению.
— Прости, что заставил тебя ревновать. Я об этом даже не подумал, — тихо говорит он.
Его губы мягко прикасаются к виску и по моему телу пробегает горячая дрожь.
— Как вы это делаете? — почти беззвучно выдыхаю я, прижимаясь к нему ещё сильнее.
Голова не болит, но чувствовать его рядом, слышать его дыхание стало такой же насущной потребностью, как дышать.
— Что именно? — он не прекращает медленно водить пальцами по коже головы и от этих плавных движений все внутри замирает и расслабляется.