А ведь я сразу почувствовала в нем что-то такое… слишком правильное для нашего мира. Он не похож на того Тайфуна, о котором все говорили. Этот вообще постоянно вспоминал о Боге и вере, словно одержимый. Неужели он отрицал все обычное, мирское? Но ведь при этом занимал место главы семьи, разве это не перечеркивало все его убеждения? Если нет, то либо он не так уж и религиозен, либо место отца лишь прикрытие для чего-то более изощренного. И ни один из пунктов не внушал доверия. Гонсалес был темной лошадкой, появился из ниоткуда не так давно, служил в полиции, похитил меня, что, честно сказать, плюсиков в карму ему не добавляло.
Отец и Тайфун о чем-то тихо переговаривались, изредка взгляды направлялись ко мне, зажатой в тисках придурка Хорхе. Из-за него прическе пришел конец, туфли испачкались в грязи, а костюм придется отстирывать от едкого запаха топлива и грязи. Проще даже выкинуть.
Висок все еще холодил металл. Много неприятных воспоминаний. Слишком много. Почему я не могла вынырнуть из этого порочного круга? Почему Марии дали такую возможность, а мне нет? Только потому, что я старшая? Но наследство все равно уйдет брату, так какой смысл в этих отцовских стараниях?
– Жду завтра, у меня. Только ты и он, – громче обычного проговорил отец, кивнув в сторону Хорхе. Я дернулась, пытаясь выпутаться из стальной хватки мужчины, но он только сильнее прижал к себе. – И Луиза идет со мной.
– Нет, птичка все еще гарантия безопасности, – покачал головой Тайфун, растянув губы в хищной усмешке. – Я приеду с ней завтра. И никто ее не тронет, – уже более серьезно заметил мужчина, задрав подбородок так высоко, что на долю секунды мне показалось, что отец не сдержится. Видимо, так показалось и Хорхе, потому что ощущение впивающегося в кожу на виске пистолета стало сильнее.
– Идет, – сквозь зубы выдал отец, а на меня будто вылили ведро ледяной воды.
– Удивилась, птичка? – Тайфун с хищной улыбкой развернулся в мою сторону, пряча руки в карманы брюк. Возможно, если бы я не прогуливала тренировки по боксу, то оружие Хорхе могло оказаться в моих руках, а пуля из него вошла бы прямо в лоб Гонсалеса. Но я лишь усмехнулась, качнув головой.
– Чего ты ожидал? Семейных разборок? Ты получишь их только на моей могиле. Или я расскажу о них на твоей. – Хорхе хмыкнул в непозволительной близости от моего уха, заставив скривиться от отвращения.
– Не груби, Луиза, – влез отец и снова вернул внимание к Тайфуну. – Если хоть волос упадет с нее, твоя голова будет висеть на пике перед балконом ее комнаты. – Не знаю, от чего было противнее – от его притворной заботы, от мнимого сожаления или от мужчины, который все еще прижимался ко мне. Не сказать, что он несимпатичный, но с ним в одной постели я точно не захотела бы оказаться.
– Я знаю, что такое месть главы семьи, – в голосе Тайфуна прорезались какие-то стальные, жуткие нотки, будто он действительно знал, о чем говорил. Я же видела такую месть всего однажды, и это поистине зверское зрелище. Даже для меня, привыкшей к жестокости.
Отец на это лишь кивнул, а я снова почувствовала себя обделенной информацией. Какого черта от меня все еще что-то скрывалось? Что им всем нужно? Почему каждый использовал меня в своих целях, но никто не признавался, в каких именно?
Но вместо того, чтобы закидывать их вопросами, поддаваться панике, я была спокойна, мой подбородок был вздернут, а взгляд холоден. Ни одной эмоции, ни единой крупицы страха. Я выгрызу ответы из глотки Гонсалеса, если мне это потребуется. Вот только быть разменной монетой мне не нравилось.
Хватка заметно ослабла, я встала ровно, по ногам разлилась усталость от долгого хождения на каблуках. Все-таки на похищение и шантаж туфли за несколько сотен баксов вряд ли задумывались.
Хорхе подвел меня к отцу, который тут же вперил в меня серьезный, изучающий взгляд, пробегающий по лицу, открытым плечам и одежде.
– Тебя не тронули? – спросил он, чем вызвал нервный смешок Гонсалеса. Интересно, если бы сейчас прозвучало «да», что-то бы изменилось?
– Ты же видишь, что у них целые пальцы, – выдала я, вспоминая, что это не совсем правда. И это приносило нереальное удовольствие. Надежда на то, что Гонсалесу было хоть немного больно, наполняла душу настоящей радостью. И кажется, он понял, что я имела в виду, потому как тихо хмыкнул, отведя взгляд в сторону.
– Всего одна ночь, Луиза, – проговорил отец, то ли уговаривая себя, то ли успокаивая меня. Да уж, одна ночь в доме врага. В доме человека, который похитил меня и… осознание прошибло неожиданно, словно все это время я не позволяла себе думать, но теперь, в относительной безопасности, мысли нахлынули водопадом.