Уста провидицы не может осквернить ложь, это знают все от мала до велика. Если она что-то видела, то скажет. Больше нет способа узнать правду, даже Дана с ее редким даром видеть ауру - вероятно, переданным от кого-то из эльфийских предков, затесавшихся в семейном древе - не смогла бы прочитать снарра. Когда я пила его кровь, моя аура становилась такой же непроницаемо-зеркальной. Хорошо, что я не вижу ничего подобного...
- Завтра я лично организую вашу встречу, - суровая статуя по имени Фил поднялась с колен во весь немалый рост, - завтра, потому что нехорошо будить жрицу среди ночи.
***
Уходя, Фил заверил, что жрица Смея будет ожидать меня на рассвете. Я оставила Ленса на попечении приходящей няньки, дедова семейства и Гриши, а сама помчалась с первым наемным экипажем, который смогла поймать.
Стоит ли говорить, что за ночь я не сомкнула глаз. То сидела у колыбели, то стояла там же, где стоял снарр, то переставляла фигурки, что он рассматривал. Иногда мне казалось, что глина пульсирует теплом его пальцев. Три года назад я избавилась от снартарийской крови, но нечто иное въелось под кожу сильнее дедовых татуировок.
Глупость, беспросветная глупость. Как можно мечтать о том, кто теоретически бессмертен, невыразимо прекрасен, а я... без иллюзии даже мне самой не взглянуть в зеркало без содрогания.
Ближе к рассвету я поняла, что отвергать желание, ставшее частью меня, бесполезно и бессмысленно. Лучше его приручить, чтобы контролировать. Управлять. Была я - большая полупрозрачная сфера, наполненная эмоциями, а внутри нее другая, поменьше. И в ней истекало кровью сердце, томящееся по снарру. Да, я отвела ему этот кусочек своего разума, как комнату для нежеланного гостя - в надежде, что он не станет в доме хозяином, а комната не одичает и не зарастет терновником, который проломит стены.
Да помогут мне боги Ниариса...
Рассветное небо светлело, Селестар и Храмовая гора приближались. Извозчик остановил лошадей на обочине тракта, не доезжая до извилистой проселочной дороги.
Верховная жрица Смея ждала у подножия. В белом с головы до ног, с опущенным капюшоном, открывающем седовласую голову. Тонкие губы улыбались. Снарр сдержал обещание.
- Вот мы и встретились снова.
- Вы... одна, - вырвалось у меня после традиционного приветствия - и совершенно искренней радости от встречи с женщиной, что подсказала ключ к противоядию, - я имею в виду, совершенно без охраны...
- Милая, - жрица беззлобно рассмеялась, - если чего-то не видно глазу, то еще не значит, что его нет.
Я смутилась. Отчего-то подобное даже не приходило в голову. А уж мне ли не знать об иллюзиях...
- Пойдем.
Как три года назад, мы пошли по тропе к беседке откровения. На похожей тропе я толкнула эльфа в спину... Нет, только не возвращаться в тот день. У меня хватает проблем в настоящем.
- Ты хочешь узнать о сыне, - войдя под тень купола, жрица скрестила ноги на циновке и махнула рукой в приглашающем жесте, - но я спрошу - говорить тебе все или только часть увиденного?
"Это знание не пронесет счастья", сказал внутренний голос интонациями деда Фрайта, но я не боялась. Речь о моем ребенке.
- Делайте так, как будет лучше для него.
Верховная молчала - вероятно, это не то согласие, что требовалось для раскрытия тайны.
- Расскажите все.
- Что ж... боги поведали, что Ниарис породил необычное дитя. Долгоживущее, как представители снартарийской расы, но источник его долголетия в человеческой крови, ибо дитя от смертной женщины, что испила из снартарийских вен. Часть его от эльфийской природы, часть от человеческой, и связаны они ядовитыми узами греха. Продолжать?
Примороженная к месту, я медленно кивнула. Хриплый старческий голос продолжил истязание:
- Солнце отвернется от его потомков, сгорать они будут под его лучами, как в очистительном огне. То плата за преступление закона жизни, за противоестественный грех, за оскорбление солнечных эльфов. Назовут пьющих кровь вампирами, в напоминание о грехе вампиризма, совершенном снарром и тобой, - взгляд Смеи уперся мне в лоб.
- Но это Он оскорбил собственную расу! Оскорбил богов! Он принудил меня... Почему должен расплачиваться мой ребенок?! - я забыла, что перебила саму верховную жрицу, что та отвечала на мой же вопрос, - почему не Фил?!
- О, Сияющий расплачивается, и расплачивается жестоко, - моя вспышка нисколько не коснулась невозмутимой жрицы, - он исповедовался в страшных видениях, приходящих к нему по ночам. Мне неведомо, насколько они правдивы, но мучения его реальнее некуда, - кажется, она усмехнулась?!