В одной руке Вар сжимал толстую железную цепь, намотанную на его огромный волосатый кулак, а в другой лапище, на удивление нежно держал маленького серого мышонка. Зверек возбужденно принюхивался, просовывая нос между толстых пальцев и его черные глаза-бусинки, блестели.
- Так ты, значит Вар? - немного придя в себя от впечатления, спросил Каракалла.
- Я гаспадын, - кивнул армянин.
- Как долго ты был помощником Секулы?
- Пять лэт.
- Что ж, срок не малый. И в этом ремесле тебе все знакомо?
- Да господын. Яа всо знаю.
- Хорошо, назначаю тебя палачом, с соответствующим жалованием.
Вар вытаращил глаза и разинул от удивления рот. Он просто не мог поверить своему счастью.
- Если будешь хорошо работать и как следует пытать, через год обещаю оставить тебя в этой же должности и сделать свободным. Ну, а пока, вот тебе первое задание. Видишь Публия Фуска?
- Вижу, гасподын.
- Этот мерзавец украл из моей сокровищницы драгоценный камень, бесценный рубин Сердце тигра. Узнай, куда он спрятал камень.
- Это не я! - завопил Публий. - Это негр!
Каракалла поморщился и игнорируя крики бывшего начальника дворцовой стражи продолжил:
- Еще, у меня пропал брат. Публий, тоже может быть к этому причастен. Или, скорее эти двое, - Каракалла указал на перепуганных Максия Галька и Тертулиана Веноция, - пытай их, пока не скажут правду. Но смотри, не переусердствуй, чтобы они не сдохли слишком быстро.
- Да господын, - Вар плотоядно улыбнулся. - Оны всо выложат.
Гальк, Веноций и Публий в ужасе закричали, когда палач сгреб всех троих и потащил из сокровищницы. Когда их вопли и стенания стихли, Опеллий Макрин неуверенно произнес:
- Может, не стоило так с Гальком и Веноцием? Они все-таки, представители знатных и уважаемых семейств в Риме. У них много влиятельных друзей. И потом, общеизвестно, что они всегда были вам верны и ненавидели Гету.
- Эти свиньи, давно напрашивались, - раздраженно отмахнулся Каракалла, - их имущество конфисковать, а родственников сослать в Таврию (1).
- Таврия? - вскричал Макрин. - Какое ужасное место!
- Заткнись, проклятый мавр! Иначе, и ты отправишься туда следом! - Каракалла яростно потряс кулаками. - Я никому не позволю безнаказанно обижать моего брата! Кто убил его или похитил, умрет страшной смертью. Клянусь, я даже прикажу пытать собственную мать, если на нее падет хоть тень подозрения.
- Как? Меня? - вскричала Юлия Домна, побледнев. - Ты, совсем обезумел, Антонин! Мало тебе было крови, когда, став императором ты устроил резню в Риме! Сколько тогда погибло? Двадцать? Тридцать тысяч?
- Это не важно! - заорал Каракалла. - Все эти ублюдки поддерживали Гету! Да если придется, я весь Рим вырежу и город спалю! Еще раз повторяю, все кто повинен в исчезновении моего брата умрут! И мне плевать, скольких придется перебить!
- Ну, мы не можем, вот так просто казнить кого придется! - возмутилась Юлия Домна. - Так в Риме исчезнет вся знать! Кто окажет нам тогда поддержку?
- У меня есть армия! - рявкнул Каракалла. - Какую поддержку тебе еще надо? Если понадобится, пригласим дружественных нам германцев, а сенат пополним людьми из провинций. И потом, не забывай, что мне нужно пополнять фиск. Имущества этих двух болванов Галька и Веноция, как раз хватит, чтобы покрыть расходы на вчерашний пир и выплатить жалование нескольким легионам на пару месяцев вперед.
- Эта погоня за деньгами, казни, конфискации ни к чему хорошему не приведут, - сердито произнесла Юлия Домна. - Твой отец копил деньги и богатства двадцать лет, а ты, став императором, почти все пустил на ветер. Вот скажи, зачем было повышать жалование солдатам до 750 динариев и увеличивать им довольствие вдвое?
- Да? А как мне было тогда добиться их поддержки? - парировал Каракалла. - Твой любимчик Гета, сделал бы тоже самое.
- Но ты мог, бы, после этого вести умеренную жизнь, как твой отец.
- Так я и веду такую жизнь! - вскричал Каракалла. - Питаюсь из солдатского котла, жру черствый хлеб...
- Похвально, Антонин, но так жить нужно, не только в походах. Стоит тебе приехать в Рим и начинается... Зачем, все эти пиры и оргии? Они опустошают казну, быстрее, чем войны.