- Может быть. - Девочка выполнила просьбу Немезиды. В свою очередь Его королева выполнила свою. Только на мгновение, существовал риск того, что их сделка сорвется. Момент, когда Сабрина успела ухватить дочь за щиколотку, когда она поднималась с колен.
- Подумай хорошо перед тем, как принять решение, - сказала она.
- Я не нуждаюсь в твоих советах, женщина, - обернувшись, ответила Августа. - И не забывай, что придет день, и я вернусь сюда, чтобы напомнить тебе о том, как я страдала и заставить тебя страдать так же.
- Ты ненавидишь меня?
- Нет, что ты, я не могу тебя даже терпеть!
- Я вижу, ты разобралась со своими чувствами, малышка.
- Когда вас пытаются убить, вся ваша жизнь проносится перед глазами в один миг, и вы хорошо отдаете себе отчет в том, что бы вы хотели сделать, но уже никогда не сделаете. Так вот за этот миг, я поняла, что мне бы очень хотелось избавить мир от таких людей как моя мать, Агнесса или Тереза. Я не хочу, чтобы, такие как они, портили жизнь, таким как я.
- Но...
- Я же сказала, твои советы и оправдания мне не нужны, - перебила она Сабрину. - И отпусти мою лодыжку.
Женщина сделала то, что она попросила. Вместе с этим движением уходили и последние капли надежды. Надежда неизменно оставалась той ниточкой, которая держала ее, придавала ей сил и уверенность в том, что она поступает правильно. Она лелеяла ее до последней минуты. И в эти секунды это чувство испарялось, как маленький кубик льда с теплой ладони. Пришло ее время опустить руки и признаться себе в том, что это больше не ее дочь. Эта девочка воплощение чего-то другого, чего-то зловещего, холодного и беспринципного. Она даже сомневалась в том, что в ней осталась хотя бы толика человечности. С этого момента и до последнего вздоха Сабрина потеряла ориентацию во времени вместе с желанием бороться за обе утраченные человеческие жизни - дочери и свою. Слова Августы обозначили точку невозврата для них обоих, и, по ее расчетам, не оставляли никаких шансов. Единственное, что сглаживало это неприятное ощущение, это осознание того, что она пыталась бороться до самого конца, который на самом деле стал новым началом.
Это понимали все, кроме нее, для каждого из них это была новая страница в жизни. Кто-то снова получил контроль над ситуацией, кто-то обрел ниточки жизни, а кто-то, например Вероника, только пытался сделать это. Во многом Кардинал был прав, магия совсем не причиняла боли. Никакой. Она чувствовала только тепло. Оно текло через все тело, успокаивая и доводя до состояния блаженства. Она расслабилась, позволив магии наполнить её всю. Негативные мысли и эмоции растворялись в потоке волшебства, которое кровь несла по ее организму. Ей уже верилось с большим трудом, что несколько мгновений назад она пыталась убить себя. Она не могла понять, как подобная мысль закралась в ее голову, и как у нее появилось намерение лишить себя всей этой прелести жизни и наслаждения мощными струями энергии, бушующей в ней сейчас. Она накрывала Веронику с головой. Она побуждала ее исследовать мир. Она заставила ее открыть глаза и увидеть его. Он был другим. Мир, то есть комната, где она все еще находилась, была залита золотистым сиянием. Она снова видела. Иначе, но видела.
Помещение, лишенное для нее гаммы красок теперь предстало совершенно другим. И, хотя, зрение вернулось к ней, в той или иной степени, оно было тем единственным чувством, которое работало, дар продолжал блокировать все остальные чувства, поэтому все, что ей удавалось - это водить глазами из стороны в сторону. Она не могла дотронуться ни до одной вещи, но она была в состоянии попробовать запомнить каждую мелочь. Она старалась как можно меньше моргать, она боялась упустить малейшую деталь, она не имела понятия, когда магия оборвется. Ей нужно было поспешить. Нужно было придумать, как заставить память работать на максимуме возможностей. В этом состояла самая большая проблема, она не имела ни малейшего понятия о пределе своих возможностей теперь. Это волновало ее, и это не могло не отражаться на действии дара. Поэтому, когда золотое сияние начало моргать словно лампа, которая вот-вот перегорит, она запаниковала. Рефлекторно ее голова пыталась повернуться, ладонь сжаться, а нога сделать шаг, но из-за того, что она чувствовала, будто ее тело наполнилось свинцом, ни одно действие она совершить не могла. Мерцание чуть не свело ее с ума, она закрыла глаза и не решалась открывать их до того момента, пока не почувствовала облегчение. Тьма предстала перед ней, она почувствовала свою руку и то, как Кардинал все еще держал ее за кончики пальцев. Это было приятно. Это придавало ей уверенности. Она надеялась, что он действительно ничего не чувствовал. Девушка первой нарушила тишину.