- Вы в порядке?
- Да, но все это оставило у меня неожиданные ощущения?
- Что вы имеете ввиду?
- Сначала я не мог пошевелиться. Мне казалось, что огромная тонна воды давит на меня сверху, а тяжелый груз тащит меня вниз. Это не приносило боли, но это было неприятно. А потом, я понял, что я совсем не управляю своим телом, мне казалось, что моя голова вот-вот повернется вправо, нога сделает шаг, а ладонь сожмется в кулак. Я почти почувствовал себя марионеткой в руках кукловода, причем я совершенно не мог понять за какие ниточки он станет дергать.
Он потер правую руку. Сжал и медленно разжал пальцы.
- Я думаю, ты была этим кукловодом. Неосознанно, конечно.
Она знала, о чем он говорит. Вероника продолжала слушать, понимая, что Кардинал догадывался обо всем, что происходит с ней, больше чем она сама.
- Вполне возможно, что теперь вместо того, чтобы проецировать картинки, твой дар позволяет тебе видеть глазами других людей. Более того, я практически не мог управлять своим телом, но я хорошо понимал, что происходит со мной. Сказать, что я испытывал дискомфорт, значит, не сказать ничего. И, я пока не знаю, как долго это может продолжаться. Контакт между нами прекратился в самый неожиданный момент.
- Но, вы сказали, что у вас было ощущение, что ее миг и вы двинете рукой, но на самом деле, этого не происходило, верно?
- Да, верно. Но мне кажется здесь дело во мне. Я старше тебя и мои силы так же имеют ментальное воздействие, возможно это каким-то образом защищает меня. Я не уверен в этом полностью. Нам стоит разобраться с этим, как можно быстрее, а пока тебе стоит немного поберечь силы.
- Как будто я могу что-то делать, не видя ничего вокруг. Абсолютно ничего.
Она склонила голову.
- Ты можешь больше, чем ты думаешь.
- Вам не стоит тратить время на то, чтобы утешать меня.
- Дело не в этом. Теперь у тебя есть преимущество перед нами.
- Я не понимаю вас.
- Все мы опираемся на то, что мы видим. Слух, обоняние, осязание и другие чувства неосознанно игнорируются нами, потому что мы делаем большие ставки только на одно из них. А ты. Ты теперь способна ощущать мир другим способом. Ты не должна делать из этого проклятье, ты должна сделать это своим козырем. То, что ты не можешь видеть мир таким, каким его видят все, еще ничего не портит, дитя мое. С этого момента тебе придется начать обращать внимание на то, что люди всегда видят то, что хотят видеть, и со временем ты увидишь, что слепы они, а не ты.
- Даже, если вы правы. Я все еще остаюсь обузой для всей нашей семьи.
- Ты хорошо знаешь, что никто никогда не станет воспринимать тебя как обузу. Ты сама сказала, мы - семья. Мы никогда не бросаем друг друга. Мы помогаем друг другу.
- Но, я даже не могу самостоятельно передвигаться.
- Это последнее, что должно волновать тебя, Вероника. В конце концов, ты хозяйка тигрицы, которая всегда превосходно ориентировалась в любой части света. Не думаю, что роль поводыря станет для нее проблемой.
- Багира - все еще остается диким зверем. Сомневаюсь, что ее легко будет убедить в моих благих намерениях.
- Нет ничего невозможного. Мы позаботимся об этом позже, сейчас тебе следует расслабиться и успокоиться. Как только Моя королева закончит, мы покинем этот дом.
- Значит, вы не позволите мне отомстить, да?
- Сегодня ты ничего не сможешь сделать.
- Возможно, вы правы.
В ее голосе Кардинал уловил досаду. Его вторая рука была свободна, и он сделал вторую попытку положить ее руку на свое плечо. На этот раз Вероника не убрала ее. Тоже самое он сделал со второй ее рукой.
- Держись крепче, кажется, это будет новым ощущением для тебя, - сказал он и медленно поднял ее на руки. - Все хорошо?
- Да. Все хорошо. Вы такой теплый. Никогда раньше не замечала этого.
- Вот об этом я и говорил...
- Я помню, как ты впервые поднял меня точно так же, любимый.
- Ты ревнуешь?
- Нет. А следует?
- Немезида?
- Да, детка. Это я. Ты в порядке? Я могу вернуть тебе нож?
- Я не знаю, почему я пыталась покончить с собой...честно...
- У всех бывают хорошие моменты в жизни, плохие моменты в жизни, главное, что все уже позади. Не беспокойся об этом больше. Хорошо?
- Хорошо, - она немного подумала и добавила. - А..она..она жива?
Надежда на то, что нет, отчетливо читалась в ее интонации.
- Да...она стоит перед тобой. Хочешь сказать ей что-нибудь?
- О, дааа! Больше всего на свете я хочу, чтобы она испытала всю ту боль, что она причинила другим за свою короткую жизнь, и еще ту, что будут испытывать те, за кем ей придется приходить на протяжении всех ее оставшихся дней!