Теперь, каждый раз вытаскивая из чьей-либо груди окровавленный нож во время убийства, она словно видит перед глазами, момент, когда кто-то из Них просит ее протянуть ее собственную руку. И она протягивает. А потом морщится от неприятного ощущения холода, когда кинжал касается ее ладони. Это было необычное ощущение, напоминающее резкий порыв морозного ветра ранним январским утром. Такой же жуткий и пронзительный. Ничего подобного она не испытывала раньше. Но бояться было поздно, кто-то уже передавал ей перо, сообщая, что сделка совершается на крови. Ей хотелось быстро покончить с этим. Она провела ножом по ладони и вытерла ее об острие пера. Оно тот час обагрилось. Затем ее рука быстро вывела подпись на пергаменте, даже не читая его. Она верила тем словам, которые были сказаны ей до этого. А пока чернила моментально впечатывались в документ, Мария не могла и представить во что втягивает себя, даже, когда почувствовала уже знакомый холодок за своей спиной. Она ощутила острие ножа. И это заставило ее подобраться. Но долгое время ничего не происходило. И только когда она расслабилась, удар был нанесен. Эта боль, жгучая своим леденящим холодом была ее последним ощущением. С тех пор больше никому не удавалось застать Немезиду врасплох, она многому научилась, будучи в окружении Клана теней многие годы.
Одной из немногих вещей, не входивших в ее список заслуг на данный момент, оставался пункт превзойти своего учителя. Учителя, который давно стал для нее больше, чем наставник. Учителя, чье тепло рук она даже не почувствовала, когда он отнес ее на единственную кушетку у правой стены помещения в ту ночь. Об этом сегодня она знала только по рассказам. Немезида до сих пор пыталась представить, как должно быть симпатично все это выглядело в лунном свете, падающем из маленького верхнего окошка, на болтающуюся на двух массивных цепях "кровать". Неужели это действительно, могло придать ей какой-то мистический шарм, как ей потом говорили. Кажется, она никогда не узнает, ей остается просто верить тем, кого он любит и кому доверяет.
Это не составляло труда, учитывая, что многие слова членов ее семьи совпадают с ее собственными воспоминаниями об ее пробуждении. То единственное, что она видела перед собой тогда - это яркое сияние. Яркое настолько, что слепило глаза, пока они не привыкли к свету. Только потом она начала различать силуэты, образовавшиеся чуть выше ее груди из пламени. Так Мария поняла, что это и есть Пламя Жизни, о котором все они говорили. Присмотревшись, она заметила, что оно выглядит как сердце, помещенное внутрь королевской короны. Сердце вращалось внутри нее. И именно такое сердце она видит каждый раз, когда лишает кого-то жизни. Именно это сердце она берет в руки. И подносит к собственной груди, ожидая пока оно будет готово соединится с ней. Пока что-то темное внутри нее не притянет его словно магнитом, заставляя издать истошный крик, оттого, с какой мимолетной скоростью, оно врывается в ее грудную клетку, будто прожигая ее насквозь.
И, тем не менее, это никогда не сравнить с тем диким и безумным ощущением, когда она увидела тоненькие, как паутина золотистые нити, соединяющие ее Пламя с ее же телом, недвижно лежащим на кровати. И чем дольше она смотрела, тем больше замечала, что с каждым ее новым вздохом сияние слабеет. Она понимала, что случится, когда оно исчезнет совсем. Она с ужасом любовалась им, пока оно почти не потухло, но в последний момент, оно вспыхнув еще ярче, окрасилось в черный цвет и начало увеличиваться в размерах. С этого момента, она начала чувствовать тяжесть по всему телу, прилагая все больше и больше усилий для каждого вдоха. Внезапно все отпустило. Пламя Жизни прекратило расти.
Она хорошо помнила, это чувство, говорящее, что все, наконец, прекратилось, заставлявшее закрыть глаза и опустится на подушку. А ровно через секунду его сменила резкая боль в груди оттого, что ее Пламя Жизни разорвалось на меленькие кусочки, и, превратившись в пыльцу, начало стекать по тем самым золотистым нитям внутрь ее тела. Немезида до сих пор покрывалась гусиной кожей, вспоминая тот неистовый крик, который она издала.
На сегодняшний день, Его королева осознавала, те ощущения были самыми ужасными, это было хуже, чем холод от их оружия в несколько сотен раз. Кроме того, что каждая песчинка, которая касалась ее тела, перед тем как проникнуть во внутрь, приносила резкую боль, как в первые секунды после незначительного ожога, ей казалось, что каждая ее клеточка разрывается на тысячи частей, собирается снова, и опять разрывается. Из-за испытываемого страха и неприятных ощущений она не слышала собственных криков, но понимала, что они скорее походили на раздирающий вопль. Она знала это тогда и знала сейчас, потому что следующие несколько дней Его королева не могла говорить. Единственное, чего она не может понять до сих пор, почему той ночью, испытав такой шок, ей удалось быть в сознании так долго.