Арчи и бровью не повел.
— Ладно. Не знаю, захочет ли Дебби говорить с вами, но я не возражаю.
— И с Греттен Лоуэлл.
По лицу детектива пробежала чуть заметная тень. Он открыл рот. Закрыл. Наконец сказал:
— Греттен не дает интервью прессе.
— Постараюсь ее переубедить.
Шеридан очертил пальцем воображаемый круг на столе.
— Греттен за решеткой. Под усиленной охраной. Свидания с ней разрешены только близким родственникам, адвокатам и кое-кому из копов. Родственников у нее вообще нет. А вы не адвокат и даже не коп.
— Мы могли бы переписываться — как было принято в стародавние времена.
Детектив медленно откинулся на спинку кресла, наблюдая за журналисткой.
— Нет.
— Почему? — спросила Сьюзен.
— Вы можете ходить за мной по пятам. Можете задавать вопросы Дебби и моим сотрудникам. Я буду держать вас в курсе расследования дела так называемого «послешкольного душителя». Расскажу о деле «убийственной красотки». Если желаете, возьмите интервью у моего лечащего врача. Но только не у Греттен Лоуэлл. Следствие по этому делу продолжается, а вмешательство посторонних может неблагоприятно повлиять на ее психологическое состояние. Короче, это обязательное условие, без которого наша договоренность становится недействительной.
— Простите, детектив, но если я действительно напишу ей, почему вы не допускаете, что даже не узнаете об этом?
Арчи улыбнулся.
— Я узнаю, поверьте.
Некоторое время оба молча смотрели друг другу в глаза. Нет, не противодействие Шеридана ее общению с Греттен Лоуэлл беспокоило Сьюзен. Ему довелось испытать адские муки. Естественно, он не желал, чтобы у его палача брали интервью для какой-то дурацкой газетной статьи. Девушку беспокоило то, что в целом идея с очерками противоречит интересам самого Шеридана, и в этом она все больше убеждалась. Детективу было что скрывать. Ему не следовало давать согласие на эту затею. Но раз даже Сьюзен обо всем догадалась, то, без сомнения, для мудрого Арчи Шеридана это уж вовсе очевидно. Тогда почему же он просто не пошлет ее ко всем чертям?
— Есть другие обязательные условия?
— Одно.
«Ну, пошло-поехало».
— Выкладывайте!
— Воскресенье — выходной день.
— Вы встречаетесь с детьми?
Арчи на мгновение перевел взгляд на окно у нее за спиной.
— Нет, не поэтому.
— Ходите в церковь?
Молчание.
— Играете в гольф? Посещаете кружок таксидермии?
— Просто один день в неделю посвящен личной жизни, — сказал он твердо, глядя ей прямо в глаза и опустив сцепленные руки на колени. — Остальные шесть я в вашем распоряжении.
Сьюзен задумчиво покивала. Она сумеет написать эти очерки, и написать хорошо. Да чего скромничать, блестяще написать! Эта работа как раз для нее. Откуда такая уверенность? Это станет ясно потом.
— О’кей, с чего начнем?
— С начала. С Ли Робинсон из средней школы Кливленда. — Шеридан поднял телефонную трубку, набрал внутренний номер: — Ты готов? — Потом положил трубку и посмотрел на Сьюзен. — Детектив Собол составит нам компанию.
Журналистка с трудом удержалась от недовольной мины на лице. Она уже настроилась на то, что единолично завладеет Арчи Шериданом, а значит, будет легче проникнуть в его самые сокровенные мысли.
— Он ваш бывший напарник, верно? Я имею в виду расследование самого первого убийства в деле Греттен Лоуэлл.
Прежде чем Арчи успел ответить, Генри возник в дверях его кабинета, на ходу натягивая на могучие плечи тесноватый кожаный пиджак.
Он протянул Сьюзен широкую ладонь и представился:
— Генри Собол.
Прямо как большой плюшевый медведь, подумала девушка и старательно пожала поданную руку.
— Сьюзен Уорд, «Орегон гералд». Я пишу серию…
— Вообще-то вы слишком рано, — сказал Генри.
Глава 14
Фред Дауд сидел на корточках за здоровенным голым бревном, еще зимой вынесенным течением реки на пляж, и курил чилим. В общем-то прятаться было не от кого. Он только что прошел по берегу целую милю и не заметил вокруг ни души. Обычно Фред выбирался сюда после обеда, но сегодня во второй половине дня ему назначена явка в суд. Дауд в последний раз глубоко затянулся из маленькой стеклянной трубочки и убрал ее в кожаный мешочек, завязал сверху шнурком, неловко шевеля длинными, костлявыми пальцами, застывшими на холоде, и повесил мешочек обратно на шею. Фред заметил, что руки, бедра, колени, даже живот стали ярко-розовыми, но холод его больше не беспокоил. Ему нравилось проводить зиму на пляже. В другое время года здесь полно людей, но зимой чаще всего он оказывался в полном одиночестве.