На лице Блисс появилось выражение материнского участия. Она протянула руку и легонько погладила розовые волосы Сьюзен.
— Немножко потускнели. Хочешь, пойдем в салон, я подновлю? Тебе идет розовый цвет. Ты такая красивая.
— Не красивая, — возразила Сьюзен, отклоняя голову. — Я прикольная. А это покруче будет.
Блисс убрала руку.
Во дворе было темно и сыро. Лампочка на заднем крыльце полукругом высвечивала грязную зелень заячьей капусты с увядшими цветочками, что разрослась и подобралась вплотную к дому. Соломенное чучело сидело в медной жаровне. Блисс наклонилась, чиркнула белой пластмассовой зажигалкой, поднесла огонь к соломе, затем отступила. С потрескиванием занялось оранжевое пламя, быстро охватило туловище человечка с растопыренными, словно в панике, ручками и полностью поглотило его. Жарко полыхающая солома скоро потеряла всякое сходство с человеческой фигуркой. Каждый год Блисс сжигала чучело отца Сьюзен, чтобы освободить его, и самим начать все заново. В этом по крайней мере заключалась идея ритуала. Возможно, они перестали бы делать это, если бы по-настоящему захотели.
Глаза Сьюзен наполнились слезами, и она отвернулась. Вот так и бывает — ты уверена, что умеешь держать себя в руках, но тут наступает день рождения покойного отца, а твоя тронутая мамаша сжигает соломенное чучело…
— Мне пора, — сказала Сьюзен. — Надо кое с кем встретиться.
Глава 4
В клубе не продохнуть из-за сигаретного дыма. У Сьюзен от него щипало глаза. Она вытянула очередную сигарету из пачки, лежащей на стойке бара, закурила и глубоко затянулась. Музыка сотрясала пол, металась между стенами, поднималась по ножкам стульев, щекотала ступни Сьюзен, заставляла дрожать медную поверхность стойки. В темноте желтая сигаретная пачка чуть подпрыгивала. В этом клубе всегда темно. Сьюзен нравилось, что можно сидеть вроде бы у всех на виду и оставаться незаметной даже для ближайшего соседа Пить она умела, но сегодня явно переусердствовала. Принялась вспоминать: наверное, перебрала ежевичного мартини. От выпитого голова пошла кругом. Сьюзен плотно прижала открытую ладонь к холодной поверхности стойки и держала, пока неприятное ощущение не ушло.
— Пойду-ка я на воздух, — сказала она сидящему рядом мужчине. Вернее, прокричала сквозь рев музыки, но в содрогающемся до основания помещении клуба все остальные звуки не выживали.
Входная дверь располагалась на противоположной стороне танцплощадки. Сьюзен стала пробираться через толпу, собравшуюся послушать программу диджея в понедельник вечером. Она сосредоточенно ступала, удерживая равновесие: чуть развела руки, напряженно глядя прямо перед собой и держа во рту зажженную сигарету. В этом клубе никогда не танцевали. Просто стояли плечом к плечу и трясли головами в такт музыке. Сьюзен была вынуждена прикасаться к людям — до руки, до плеча, — чтобы пройти, и те отступали на несколько сантиметров, освобождая дорогу. Ее провожали взглядами. Она всегда чувствовала на себе постороннее внимание. Нет, Сьюзен не блистала неотразимой привлекательностью. Такая внешность была в моде, вероятно, в далекие 1920-е годы: высокий лоб, широкие скулы сужаются к маленькому подбородку, губки бантиком, худощавая фигура, плоская грудь. Прямые, до подбородка волосы и очень короткая челка еще больше увеличивали ее сходство с необузданной ветреницей двадцатых годов прошлого века. «Прикольная» — самое подходящее определение в современном словаре. Если бы не розовые волосы, Сьюзен могла бы многим показаться даже красивой. Но они затмевали ее милые черты, делали лицо жестче. Примерно этого девушка и добивалась.
Добравшись до выхода, она протиснулась в дверь мимо вышибалы и окунулась в прохладный свежий воздух. Клуб находился в Старом городе, еще не так давно имевшем дурную славу «скид-роу» — района трущоб и воровских притонов. В те времена Портленд называли «стамптауном» — городом «путешественников поневоле», поскольку именно в этой его части процветал «шанхайский бизнес», когда в барах и борделях тысячи лесорубов и моряков напивались до беспамятства, чтобы позже очнуться в трюме корабля, плывущего в открытом море. В наши дни основой экономики Портленда являются туризм и высокотехнологическое производство. Многие обшарпанные кирпичные строения Старого города, возведенные еще на рубеже XIX–XX веков, теперь переделаны под современное жилье, а за двадцать долларов можно совершить экскурсию по «шанхайским» подземным переходам.