— Они похожи друг на друга, — сказал Генри.
— Только и всего? Значит, он наблюдает за школами и выслеживает девочек, внешность которых соответствует определенному типу?
Уехав из школы Джефферсона, Арчи и Генри все утро допрашивали учителей и техперсонал кливлендской школы, схожих с личностным портретом преступника. Таких набралось десять человек, однако не нашлось твердых оснований предъявить обвинение кому-либо из них.
Клэр отловила соседа по комнате Эвана Кента, и тот подтвердил, что помогал ему завести заглохший двигатель «дарта», но произошло это, по его словам, раньше, где-то в половине шестого. В таком случае в распоряжении Кента оставалось достаточно времени, чтобы быстренько доехать до джефферсоновской школы.
— Они все учились во втором классе средней школы.
— А что общего между второклассниками? — спросил Арчи.
Семь работников кливлендской школы имели алиби. Трое не имели. Детектив еще раз проверил каждое алиби, и у всех они подтвердились. Таким образом, в Кливленде имелись три реальных подозреваемых: водитель школьного автобуса, учитель физики и учитель математики, который по совместительству был также тренером школьной команды по волейболу. Плюс Кент, работавший в обеих школах. Плюс еще порядка десяти тысяч извращенцев, обитающих в Портленде. За Кентом установлено наблюдение, кливлендская троица подвергнется дополнительным проверкам, а десять тысяч извращенцев будут и дальше разгуливать по улицам города без всякого присмотра.
— Год назад они все учились в первом классе, — выдвинул Генри очередное предположение.
Арчи даже остановился. Неужели все так просто? Он щелкнул пальцами:
— Точно!
Собол смущенно поскреб бритую голову. К концу дня на ней проступила седая поросль.
— Вообще-то я просто пошутил, — пробормотал он.
— Напомни мне проверить, не учились ли они вместе в первом классе.
— Все три девочки годом раньше ходили в те же школы.
— А ученики первых классов сдают какой-нибудь единый экзамен? — спросил Арчи.
— Ты намекаешь, что их убивает шизанутый член экзаменационной комиссии?
Детектив нащупал в кармане противокислотную таблетку и сунул в рот. Она напоминала кусочек мела с цитрусовой отдушкой.
— Не знаю, — ответил Шеридан. Через силу разжевал и проглотил таблетку. Потом включил фонарь, и луч света уперся в песок под острым углом. Несколько крошечных крабов поспешно отползли в темноту. — Я знаю только, что хочу изловить этого ублюдка. — Арчи любил исследовать место преступления при свете фонаря, который до предела концентрировал внимание, заставлял последовательно изучать каждый квадратный дюйм поверхности. — Усильте меры безопасности в школах. Если понадобится, будем всех ребят развозить по домам!
Генри просунул большие пальцы под бирюзовую ременную пряжку и, запрокинув голову, поглядел в густеющие сумерки.
— Не пора ли нам домой, а? — с надеждой произнес он.
— Тебя что, кто-то ждет дома?
— Хо-хо! Моя унылая квартира будет поуютнее твоей унылой квартиры!
— Туше́! — признал поражение Арчи. — Кстати, я подзабыл, сколько раз ты был женат?
— Три. — Генри ухмыльнулся. — Точнее, четыре, с учетом брака, признанного по суду недействительным, плюс еще раз, когда дело дошло только до подачи заявлений.
— Да-а, теперь я вижу, что тебя надо побольше загружать работой, — сказал Арчи. Он водил лучом фонаря, заставляя крабов шарахаться во все стороны. — Опять же мы еще не закончили обследовать место преступления.
— Его давным-давно обследовали криминалисты, — возразил Генри.
— Тогда проверим, все ли они обследовали.
— Уже темно!
Шеридан сделал страшную мину, посветив фонарем снизу на свое лицо.
— На то у нас и фонарь! — провыл он замогильным голосом.
Глава 21
Проснувшись, Сьюзен без промедления встала, закуталась в старое кимоно, спустилась на лифте и один за другим перебрала стопку номеров «Орегон гералд» на гранитном полу подъезда, пока не нашла газету, подписанную ее фамилией. Потом долго терпела, поднимаясь обратно на свой «чердак», и только дома торопливо вынула газету из полиэтиленовой упаковки. Каждый раз, когда она перелистывала страницы и отыскивала свою публикацию, у нее замирало сердце от радостного предвкушения и страха, гордости и стыда. В большинстве случаев ей даже не хотелось перечитывать собственное сочинение в напечатанном виде. Но сексуальный сантехник нравственной оплеухой разбередил в душе Сьюзен давнишние болезненные сомнения. И впрямь иногда казалось, что она занимается нечистоплотным делом и спекулирует на том, о чем пишет. Однажды ее статья привела в бешенство члена городского совета, где в описании внешности героя репортажа присутствовали такие характеристики, как «лысеющий» и «гномоподобный» (что вообще-то соответствовало действительности). Однако на этот раз все было гораздо серьезнее.