— Как вы думаете, почему она согласилась давать показания только лично вам?
— Знала, что я пойду на это.
— Тогда почему вы согласились? Ведь ваша жена поставила вас перед выбором. Почему отдали предпочтение убийце и психопатке?
— Моя бывшая жена, — напомнил Шеридан. — Я никому не отдавал предпочтения, это моя работа. Долг перед родственниками погибших. И должна же для них наступить какая-то завершенность в этом деле.
— И еще что?
Арчи прижал к виску холодную бутылку и крепко зажмурил глаза.
— Это сложно объяснить.
Журналистка взглянула на свою сумку — из главного отделения, куда она в спешке затолкала книгу, виднелся ее корешок, а также выпавшие из пачки тампоны, дешевый синтетический бумажник, пластиковая упаковка противозачаточных таблеток и штук тридцать шариковых ручек.
— И все-таки — вы читали «Последнюю жертву»? — Не смогла удержаться, спросила.
— Господи, да нет же! — простонал Арчи.
Девушка покрылась румянцем.
— А знаете, неплохо написано. Для документального детектива. Без кондового, так сказать, журнализма. Я общалась по телефону с авторшей. По ее словам, с ней никто не захотел разговаривать — ни вы, ни ваша бывшая жена, ни ваш лечащий врач. В ее распоряжении были только газетные статьи, открытые материалы судопроизводства да собственное пылкое воображение. Книга завершается сценой, в которой вы убеждаете Греттен Лоуэлл сдаться полиции. Она до глубины души растрогана вашей добродетелью и проникается верой в свое исправление.
Арчи громко рассмеялся.
— Разве на самом деле было не так? — спросила Сьюзен.
— Нет, — ответил детектив, посмеиваясь.
— А каковы ваши воспоминания?
Шеридана словно пронзило болезненной судорогой.
— Вам нехорошо? — испугалась Сьюзен.
— Голова иногда побаливает. — Арчи достал из кармана латунный пенальчик, извлек три белые овальные таблетки и проглотил, запив пивом.
— Что это? — спросила Сьюзен.
— Лекарство от головной боли.
Сьюзен недоверчиво посмотрела на него.
— Неужели вы действительно не помните ничего, что происходило на протяжении тех десяти дней?
Арчи на секунду прикрыл глаза и медленно перевел взгляд на Сьюзен. Некоторое время пристально смотрел на нее, потом перевел взгляд на книжную полку, где стояли электронные часы. Они показывали неправильное время, но Шеридана это, похоже, не заботило.
— Я помню те десять дней лучше, чем дни рождения детей.
Горячий воздуходув отключился, и в квартире стало тихо.
— Расскажите мне обо всем, что помните, — попросила Сьюзен, и голос ее сорвался на подростковый фальцет. Под оценивающим взглядом Арчи она улыбнулась ему своей особенной улыбкой, которой научилась пользоваться издавна, не оставляя у мужчины сомнений в том, что, какие бы беды ни свалились на него, эта женщина сумеет сделать его существование более радостным. Но тот не купился.
— Не сейчас, — ответил он после продолжительного молчания. — За вами ведь еще три очерка, не так ли? Зачем же преждевременно раскрывать интригу?
Но Сьюзен не хотела сдаваться.
— А что вы скажете по поводу гипотезы «второго человека»? Сообщалось, что вы якобы рассказывали о присутствии в подвале еще одного неизвестного. Ему удалось улизнуть от полиции. Было такое?
Арчи закрыл глаза.
— Греттен твердо отрицает это. Сам я его не видел. Скорее у меня сложилось такое впечатление. Однако следует учитывать тогдашнюю неустойчивость моего сознания. — Детектив потер рукой шею и взглянул на Сьюзен. — Я устал. Давайте продолжим в другой раз.
Журналистка с преувеличенной досадой уронила голову на руки.
— Мы поговорим об этом, — заверил ее Шеридан. — Обещаю.
Она резким движением забрала со столика диктофон.
— Можно, я воспользуюсь ванной комнатой?
— Дверь в коридоре.
Сьюзен встала с дивана и прошла по коридору в ванную комнату. Как и во всей квартире, ничего примечательного. Ванна с душем в непрозрачной плексигласовой кабинке со скользящей дверцей. Ширпотребовский умывальник на тумбе из пресскартона, с пластмассовыми ручками на смесителе. На дубовой сушилке вяло повисла пара серых полотенец жидковатой текстуры. Еще два, свежепостиранных, лежали свернутые на бачке унитаза. В ванной было чисто прибрано, хотя и без особой тщательности.
Сьюзен подошла к умывальнику и посмотрела на себя в зеркало. Черт, черт, черт! Вот-вот предстоит написать самую выдающуюся статью за всю карьеру! Так почему же ее все время гнетет какое-то дерьмовое ощущение? И о чем она думала, сооружая эти дурацкие хвостики? Сьюзен распустила их, расправила волосы пальцами и снова стянула сзади над шеей. Свет в ванной комнате придавал коже цвет ощипанной курицы. Представила себе, как Арчи Шеридан по утрам видит в этом зеркале нездоровую желтизну на своем лице, каждую подчеркнутую морщинку. Неудивительно, что его мучают головные боли. Нащупала в кармане бесцветную блестящую помаду, сняла колпачок и щедро намазала губы. Чего он хочет? Чтобы его опять комиссовали по состоянию здоровья? Этого добивается?