Черт побери! Даже если эти двое сейчас не терзают друг друга наедине, а просто сидят за одним столом вместе с другими гостями, не спеша наслаждаются изысканным вином и пустыми светскими разговорами, то и это не может быть терпимым. Как он смеет так поступать, когда она здесь, в семейной спальне, совершенно одна, затерянная на огромной кровати? За одно это он заслуживает самого страшного наказания. Да за это убить его мало. Но не сразу. Вначале она ему выскажет все, что думает о нем и о его душевнобольной и злобной пассии. Заставит встать на колени и выслушать ее отповедь и обвинения. Пункт за пунктом, статью за статьей. А уже потом приставит к его груди дуло револьвера и нажмет на курок.
А еще бы лучше застать их обоих прямо в постели и расстрелять в упор, начиная, естественно, с нее. Но тоже не сразу. Вначале насладиться страхом соперницы, увидеть в глазах понимание того, что пришла ее неминуемая смерть. Услышать ее стенания и вопли, увидеть, как она будет метаться под дулом револьвера, умоляя простить и продлить ее жалкую, никчемную жизнь.
А может, просто встать сейчас, собрать вещи в чемодан и навсегда покинуть этот дом, который так и не стал для нее родным. И никогда больше не возвращаться в эту жизнь. Уехать далеко-далеко отсюда, так чтобы ее невозможно было найти. Например, можно отплыть или улететь вслед за отцом в Австралию и начать по его примеру новую жизнь на этом полупустынном экзотическом континенте. Интересно, чем она сможет там заняться? Пасти страусов и овец? Или учить детей аборигенов в школе? А Кристиан О'Нил никогда не увидит своего ребенка. Это будет для него самым действенным наказанием, сильнее, чем пуля. Пусть живет и страдает до конца дней своих, думая о том, что он потерял, на что променял свою прекрасную жену и свое будущее.
Телефон в изголовье зазвонил резко и неожиданно. Она взяла трубку и услышала злорадный голос разлучницы:
— Не волнуйтесь, дорогая, за мужа. Возвращаю его вам. Он скоро будет дома. Я за вас беспокоюсь. Мы все-таки, в некотором роде, не совсем чужие люди. Мужчины никогда не думают о наших женских переживаниях. Так что решила сама проявить инициативу. Взяла на себя заботу о вас. — В трубке щелкнуло, и связь оборвалась.
Вот ублюдок! Оба они ублюдки. Один хуже другого. Ее даже затрясло от ненависти и презрения. Она выключила свет и села в кровати, закутавшись в одеяло и бездумно глядя перед собой, в темноту. Лишь иногда с языка срывались проклятья. Да над ней просто надругались. Сполна насладились ее унижением. Можно сказать, что она подверглась психологическому изнасилованию в особо жестокой и изуверской форме.
11
Она услышала, как слегка щелкнула ручка двери при повороте. Он вошел почти неслышно и не стал зажигать свет. В темноте Рейчел услышала шелест снимаемой одежды. Скорее всего, пиджак и галстук он снял еще на лестнице, а сейчас продолжил исполнять свой эротический этюд. Проникающий снаружи, сквозь шторы, лунный свет рельефно выделил его высокую мускулистую фигуру. Однако и в темноте она могла бы легко нарисовать по памяти все его физические достопримечательности. Тем временем объект скрытых наблюдений расстегнул рубашку, вытащил ее из брюк и швырнул на кресло. Вслед за ней быстро проследовали брюки, затем носки. Мужской силуэт с широкими плечами и узкой талией теперь дополняли только трусы, которые должны были пополнить скопление предыдущих предметов туалета. В воздухе струились сексуальные мужские ароматы.
Рейчел представила себе это тело, которое, может быть, всего полчаса назад находилось в объятиях другой женщины. По этому телу ползали похотливые губы и потные, жадные пальцы. У нее невольно сжались кулаки, когда обнаженный силуэт приблизился к постели. Она мысленно уже успела проиграть несколько сценариев возможных действий в этой ситуации.
Закатить ему самый обычный бабий скандал, выкрикивая во всю мощь своих голосовых связок разные обвинения и угрозы, со швырянием в него различных предметов и требованиями убраться подальше с ее глаз, насовсем, к этой шлюхе. Или, скажем, притвориться спящей, а утром подвергнуть его полному презрению и отлучению от общения с собой? Красноречиво, с холодной надменностью молчать и демонстративно отворачиваться при его появлении.
А может быть, просто включить свет, посмотреть прямо в эти лживые глаза, кратко пояснить, что ей все известно, и ровным, выдержанным тоном попросить избрать себе другое место пребывания до утра. А утром столь же спокойно и хладнокровно предложить начать оформление развода?
Каждый вариант был приемлем и по-своему хорош. Конечно, для разрядки нервной системы наиболее оптимальным был первый вариант, со спонтанной реакцией оскорбленной в своих лучших чувствах женщины. С другой стороны, моментальная разрядка помешала бы выбрать более оптимальное решение для последующих действий.
Однако она несколько запоздала с ответной реакцией, взвешивая и анализируя по последствиям свой выбор. Ибо мужской силуэт уже переместился на кровать, прогибая ее своей тяжестью, затем распластался ничком и затих.
Рейчел тоже тихо перевела дыхание и решила, что лучше всего в данной ситуации оставаться спящей, выигрывая время на серьезное продумывание проблемы и тщательную подготовку плана последующих действий. Гнев и ярость в этом плане плохие помощники.
Однако она опять просчиталась, на этот раз в своих возможностях контролировать эмоции. Лежащий рядом мужчина коснулся ее своим бедром, а затем его рука поползла к ее груди, видимо, по привычке. Он и раньше любил засыпать, пристроившись так, чтобы обхватывать одной ладонью ее грудь, а другую конечность расположив на пушистой поверхности ее лона. Это усиливало ощущение собственника и обладателя столь прекрасного и послушного ему женского тела. Правда, и она, в свою очередь, не пренебрегала его достоинствами, и столь же мирно и безмятежно засыпала, удерживая несомненную мужскую гордость мужа в своих пальцах.
На этот раз такого рода действия моментально вызвали совершенно обратную и вполне понятную реакцию. Не задумываясь уже о последствиях, она со всей силы ударила его локтем, попав куда-то под свод грудной клетки. Ей даже послышалось, что там что-то хрустнуло, а жертва внезапного нападения громко охнула от боли и неожиданности. Во всяком случае, удар достиг цели, продемонстрировав решительность намерений нападающей стороны. На всякий случай, для большей стрессовой разрядки, она еще и лягнула его ногой. Хорошо бы было еще ударить со всей силы коленом по известному месту, но перед этим она как раз повернулась спиной к лежащему мужчине, чтобы не видеть перед собой это противное создание. Так что подобный удар не получался по чисто техническим причинам. А жаль. Он его больше всего заслужил.
Резкие движения руками и ногами сопровождались возмущенным, звенящим от негодования голосом:
— Не смей меня трогать! — Она тут же была вынуждена добавить: — Отпусти меня немедленно, ты, развратник!
Ибо Крис тут же вошел, как говорят боксеры, в клинч, пойдя на максимальное сближение и обхватив ее плотно руками, для блокирования болезненных и сильных ударов. Он был слишком силен и ловок, слишком натренирован и опытен в рукопашном бою, чтобы она могла справиться с этим чудовищем и пробиться сквозь эффективную систему его защиты. Не удалась даже попытка ударить его затылком в подбородок или вцепиться зубами в ладонь. Он просто использовал борцовский прием, взяв ее «на растяжку», потом перекатился на спину, прихватив ее с собой и удерживая сверху на собственном теле. Затем включил свет.
— Какая муха тебя укусила? Что случилось? Я не грабитель, я твой муж. Пришел к себе в спальню.
При включенном свете Рейчел выглядела потрясающе, как классический образ богини мщения. Взбешенная фурия с всклокоченными волосами, глаза мечут испепеляющие молнии, пальцы рук готовы вцепиться в горло обидчику. И все это на фоне прекрасной, полуобнаженной, соблазнительной фигуры, слегка прикрытой короткой и легкой ночной рубашкой.
— Успокойся, ради бога, и внятно объясни, что происходит, — повторил этот монстр в обличье мужа.