— Это вовсе не сказки! — вспыхнула Лейла. — Древние появились на Вербарии задолго до нас, людей. Их предания не могут быть вымыслом. Они помнят все!
— Ну да уж, помнят, — потешался Зак. — Помнят, как был хаос и хранители этого хаоса, которые однажды — бум! Столкнулись насмерть, и появились мы. А, нет, — древние сперва. А-а-а нет-нет-нет, сперва Вербария, потом — древние, а уж после — мы.
— Все было не так! — с жаром отвечала Лейла. — В памяти древних хранители сначала существовали как отдельные вещи. Даже не вещи, а сущности, явления! И не было никакого хаоса. Просто мироздание ограничивалось существованием хранителей. А потом… Память древних говорит, что между ними началась война и каждый победитель поглощал побежденного. В результате все хранители слились воедино — растворились друг в друге! Они не погибли, а обрели единство через раздор, понимаете? Они вокруг нас, они — это мы, трава под ногами, Сейвен, вот, и книга, которую он держит. Все! Если до этого слияния они существовали как однородные неповторимости, то после сплелись в одну-единственную обыденность. Сущность каждого хранителя здесь, вокруг нас! Они никуда не делись, они стали менее выражены, рассеяны везде и во всем. Хранители если и потеряли жизнь, то в самом примитивном смысле. Они приобрели новую жизнь! Общую и гораздо более сложную.
Компания таращилась на Лейлу с удивлением и некоторой опаской. В продолжение тирады щеки ее порозовели, она пылко жестикулировала, а голос сквозил интонацией невинно осужденного. Она словно пыталась доказать правоту, вразумить бесконечно заблудших. Сейвен покачал головой и вздохнул. «Кому нужны твои убеждения? Ведь все равно… А даже если и убедишь, что от этого изменится? Космосу ни холодно ни жарко от того, во что ты веришь».
— Даже если древние и правы, — сказал он вслух. — Толку? Все это далекое прошлое. Нам в нем не жить.
— Я просто хочу, чтобы древних и их заветы принимали всерьез. Я много времени жила с ними бок о бок. Они не могут врать. Они неспособны забыть что-то. Им нужно верить!
— Давайте не будем углубляться в это, — примирительно сказала Диз, поправила очки и взглянула на Сейвена. — Как насчет чтения? Мы услышим что-то или как?
— Не хочу я читать Сотворение. Особенно теперь. Хотя… — он вновь развернул листок. — Может, это?
— Давай.
— Да.
Лейла промолчала.
— Ну что же… — Сейвен кашлянул и размял губы.
«Эта книга содержит записи рассказов древних проживающих в Крисалии. Сбором сведений, их обобщением и систематизацией занимался известный историк Притоль Мауз приблизительно в тысяча сто шестидесятом году. В книге помещено авторское предисловие, повествующее об условиях и особенностях жизни и работы ученого. Помимо самих анналов, текст дополнен описанием быта древних и их образа жизни.
Большая часть записей посвящена существованию древних после сотворения мира. Людям в них отводится самый минимум. Центральная, главенствующая роль лежит на древних, которые стали неким венцом анизогамии. Люди рассматриваются в анналах как нечто среднее между древними и остальной зоологией.
Особый же интерес представляют первые три рассказа, в которых описано появление зримого мира. В частности слияние хранителей. Любопытно то, что хранителей можно ассоциировать с силами и явлениями, распространенными во вселенной. Силы гравитации, биотоков, магнетизма, излучения и прочее теперь невозможно обособить, а если и можно, то исключительно в масштабах космоса или лабораториях. Например, сколько всевозможных детерминант влияет на упавший лист? Необозримо много. Начиная от притяжения и заканчивая атмосферным давлением. Еще больше факторов влияет на появление самого листа. Таким образом, непрерывное взаимодействие сил, их неразрывная связь лежит в основе нынешней вселенной, что и отражено в анналах древних, выраженных своеобразной метафорой. Другой вопрос: существовали ли эти силы обособленно, как указано в „Сотворении“? Возможно. По крайней мере наука не может это ни подтвердить, ни опровергнуть. Ныне модную теорию единого начала, по которой вселенная — результат колоссального взрыва, легко можно спроецировать на слияние хранителей. Что было до единого начала — известно только им. Однако…»
— Однако до сих пор непонятно, откуда это было известно древним.
Заключительные слова произнес не Сейвен. Его перебил человек, возникший в дверях. Высокий и широкоплечий, одет он был в черный плащ, деловую тройку, из кармашка жилетки которой поблескивала цепочка. В руках он держал белые перчатки. Человек улыбнулся, отчего на его голубоглазом лице морщинок заметно прибавилось. Несмотря на очевидный возраст, волосы оставались до блеска черными.