— Сестричка, мне страшно! — Айро спрятала лицо на груди у сестры и разревелась. — Мне нравится жить. Не надо!
— Тише, моя хорошая, тише. Верь мне, все будет хорошо. Тшш. Ну-ну, не плачь.
Опора под ногами вздрогнула, и гул прекратился. Башня остановилась. «Вот, наверное, внизу теперь суета». Сейвен счел благоразумным оставить на нарник сестер и вышел из операторской. В верховой он осторожно подобрался к лестничному проему и глянул вниз. Его встретили воплями и беспорядочной пальбой. Он отпрянул, но прежде успел заметить, что взамен рухнувшим лестницам охрана возводила помост. «Надо спешить. Решайся, Сейвен».
Он вспомнил о Диз, о всех тех событиях, что связали их. Яркие, удивительные и теперь походившие на мечту. Сейвену захотелось проснуться. Открыть глаза, увидеть утреннее солнце через прозрачную стену купола, стереть капли холодного пота со лба, подняться и вновь увидеть ее. «Все не может закончиться так. Я еще увижу тебя. Обязательно».
Сейвен вернулся в операторскую и застал сестер поющими. Он сразу узнал песню на непонятном языке. Именно ее пела Айро в его сне.
— Они скоро будут здесь, — вмешался он, чувствуя себя лишним. — Простите, но если мы собираемся что-то сделать, то сейцикл самое время.
— Хорошо, идем.
Вместе они вернулись в верховую, Сейвен встал посреди комнаты, а сестры присели возле его ног.
— Когда я скажу, раскуси ее, — Разиель протянула ему капсулу, и он смиренно положил ее в рот. — Сплав мягкий, но ты, смотри, не промахнись… Разведи руки в стороны. Так, теперь одну приподними повыше, а другую опусти. Ровней. Вот. Глаза закрой и не вздумай открывать, а то ослепнешь.
Сейвен почувствовал, как она глубоко вздохнула и крепко обхватила его ноги. Потом она зашептала. Тихо и настолько быстро, что речь слилась в стремительный поток.
— Давай! — вдруг выкрикнула она, и Сейвен сжал челюсти.
Первое, что он ощутил, был невероятный холод содержимого капсулы, наполнившего рот. А дальше… Дальше он обернулся восходом, стал холодной звездой, разрывающуюся между цельностью и мириадами стремительных частиц. Эта борьба тянулась бесконечно, а ее истоки крылись не здесь. Отторжение крепло. Поток серчал, под его напором звезда истончалась и, казалось, кричала. Но когда свет начал меркнуть, Сейвен понял, что кричал он сам. Искаженно, с какими-то металлическими нотками… Он кричал и получал от этого невероятное наслаждение. Крик давал облегчение, и от этого хотелось кричать еще сильней.
Когда свет угас он открыл глаза и оценил последствия крика. Башня горела. Багровые языки пламени, дым, шипение и треск металла… Они находились в центре пожара. Ощущалась близость раскаленных узлов, а воздух, тяжелый, как сталь, едва проникал в легкие.
В стенах, куда упирались разведенные крестом руки Сейвена, теперь зияли потрескивающие норы. Одна из них располагалась у потолка, зато вторая уводила вниз под удобным для спуска наклоном. В пронзенной верховой свистел холодный ветер. «Ночное дыхание пустыни».
— Айро, Айро! Девочка моя, ты цела?
У его ног поднялась маленькая возня.
— Да. А дядя…
— Я в порядке, — язык, сухой и шершавый, как наждак, едва ворочался. — Давайте отсюдава.
Пробираясь по тесной пробоине, Сейвен опасался за босые ноги, но сквозняк быстро остудил канал. Разительные лучи прошили насквозь моторный отсек, и раскаленный металл залил все технические полости располагавшиеся ниже. Зыбучая башня оказалась парализованной, и, наверное, надолго.
Башня возвышалась над морем песка метров на тридцать. Сейвен спрыгнул на громадную лопасть винта, затем помог спуститься сестрам. Вместе они заспешили вниз. Холодный ветер буквально просился, чтобы его попробовали на вкус и оценили тонкий, свежий букет свободы.
«Зыбучая башня»… Все-таки они из нее сбежали. «Только куда? Из одной тюрьмы в другую?» Маячивший на горизонте поход чрез пустыню, если что и давал, так это мучительную смерть. «Если только у нее не припасен еще один фокус в рукаве». Разиель не беспокоилась. Она шла молча, твердо, по временам оглядываясь. На фоне мерцающих звезд ее силуэт стал выше, а походка избавилась от прежней усталости. И не свежий воздух был тому причиной. «Капсула. Это концентратор… Он сдерживал ее. Медленно и верно высасывал жизнь, как клещ какой. А теперь…»
— Разиель, за что тебя посадили? Ты запрещенный мастер биоэфира?
Они спустились к подножью башни и теперь взбирались на песчаный холм, отделяющий их от безбрежных просторов пустыни.
— А бывают другие? По-моему, кроме ларгов, всем остальным запрещено пользоваться биоэфиром как оружием. И не называй меня мастером. Это замшелое уподобление меня бесит.