— И что показывают?
— «Что показывают». Не знаю. Хрень какую-то. Спускаться будете? А то я к своим пойду. Жрать охота.
— Иди, иди, — рассмеялся Крайтер и похлопал работника по плечу. — Сами справимся.
— Точно? А то я ведь…
— Не надо. Отдыхайте сегодня.
Малик улыбнулся, кивнул Крайтеру, слегка поклонился Разиель, зыркнул на незнакомца с девочкой и зашагал прочь.
Оседлали ковш выгребной ленты, точно клетушку канатной дороги. Каждая плица была размером с черпало экскаватора, так что в нее уместились всей гурьбой. Крайтер нажал кнопку, конструкция вздрогнула и они поехали вниз.
— Вы двое, может, наконец, объясните, что это за такое? — спросил Сейвен, обводя свободной рукой пульсирующие стены желоба.
— Это скопление биоэфира. Но не того биоэфира, к которому мы привыкли, а другого, кристаллизованного, уплотнившегося до твердого состояния. — Разиель выдержала паузу и продолжила чуть возвышенней: — Все это неимоверный склад концентрированной энергии, которой сложно представить. Только…
— Что?
— Я не знаю, как ею пользоваться. Как бы объяснить… Вот, представь, что энергия живой материи — тот биоэфир, который известен нам, — это его максимально разряженная газообразная форма. Тонкий слой у поверхности, тот, по которому мы тут ходим, — жидкая фаза, а вся остальная масса — это третья фаза: твердый кристалл.
— Откуда все это взялось, вы тоже не знаете.
— Определенные догадки, конечно, у меня есть, но, чтобы их подтвердить или опровергнуть, нужно добраться до дна. С уверенностью я могу сказать только то, что в жидкой фазе биоэфир способен контактировать. Он реагирует на нас, людей, и взаимодействует с нами. Мне кажется, что он живой.
— Живой, значит. А ему не больно от того, как вы его ковыряете?
— Нет, не думаю. Твердая часть как известковый скелет коралла. Это всего лишь след его жизнедеятельности. Так это или нет, я узнаю, только когда доберусь до самого дна.
— А летательный аппарат? Это кусок того жидкого… Его. Так?
— Верно, — Крайтер кивнул, и они с Разиель переглянулись. — Ты ведь и сам видел, как он… Воссоединился.
— Видел. Только понять не могу, как он слушается тебя. Почему — догадываюсь, но как, понять не могу.
— Я сам не особо понимаю, — Крайтер достал из кармана полукруг и покрутил его в пальцах, как обычную монету. — Это единственное не биоэфирное, что мы тут нашли.
— Дай взглянуть.
— Взгляни. Только в руки чур не брать.
Он поднес к глазам Сейвена половинку диска, покрутил ее и так и эдак. Предмет поблескивал нержавеющей сталью. Никаких букв или символов на поверхности не было. Толщиной миллиметров пять. Обычный гладко отполированный металл.
— А где другая половина? — поинтересовался Сейвен. — Потерял?
— Нет. Здесь было только это. Этот… Ключ, он парил над землей в месте, где теперь желоб. Когда я взял его в руки, меня будто током ударило и я на несколько нарнов отключился. Зато когда очнулся, то уже знал, как управлять небесной гондолой.
— И все?
— Ну, пока да. Все.
— Странно, что тебя другими знаниями не осенило.
— Да нет, странно, что меня вообще хоть чем-то осенило.
— Как вы сюда проникли вообще?
— Голышом.
— Так. Давай только без излишних подробностей, — одернула спутника Разиель. — Понимаешь, оболочку Реликта можно пересечь только в том же виде, в каком появляешься на свет. Все неживое, как, например, одежда, становится непреодолимой преградой.
— Не такой уж непреодолимой, — Крайтер усмехнулся. — Разделся и ныряй себе на здоровье.
— Ныряй? А не высоковато ли нырять? От верхушки сферы до дна километра полтора, наверное.
— Так невесомость же! Была…
— И куда же она теперь подевалась?
— Не знаю, — пожала плечами Разиель. — Вероятно, невесомость поддерживалась ключом, а когда Крайтер потревожил его, то исчезла. Или отключилась. Вот был бы носитель ключа поумнее, то смог бы включить невесомость обратно.
— Эй, ты чего это наезжаешь?
— А ничего! Говорила тебе не трогать его. А ты как мальчишка за зеркальцем. Вот теперь и не узнаем никогда, чему бы ключ меня научил.
— Ничего, — Крайтер вздохнул. — Может и меня еще чему научит.
Тем временем ковш опустился в пологое дно желоба. Здесь, на глубине, кристаллизованный биоэфир потерял матовый оттенок и стал полностью прозрачным. В центре дна зияла горловина колодца. Вниз уводила веревочная лестница, верхний край которой был привязан к стальному ребру бурильного агрегата, застывшего рядом.