— Да если бы не я, там… — пробурчала она себе под нос как обиженный ребенок, но Бран громко заливисто засмеялся. — Что смешного?! — бросила она. — Не знал, что ты можешь быть такой смирной, — прекратив смеяться, сказал он. — Может, мне так же как и Альфе с тобой говорить и смотреть? И попытался спародировать грозный взгляд Ореста, за что получил соломенной подушкой в лицо. — Шут! — бросила она, уходя в смежную комнату. Гаспар на это только покачал головой. Одним словом дети. — Я бы на твоем месте так не смеялся. Ты не корчишься от боли и не стонешь, как олень в брачную пору, только благодаря моему заклинанию. А боль — это предел, за который ты не должен преступать, понял? Как и смех, ты напрягаешь живот, где больше всего повреждений. Так что успокойся и начни думать, прежде чем говорить, болван — и так же ушел за Пакарой.
Часть 5
*****
— Спасибо, — тихо сказала Анес, когда они вошли в шатер. Орест посмотрел на неё и моргнул. — За что спасибо? — За то, что поверил мне, — искренне произнесла она, сжав руки вместе, чтобы остановить нервную дрожь, что сама возникала в ее теле. Орест нежно улыбнулся и, взяв ее за локоть, усадил на стул и… принялся завязывать шнуровку ее кожаных ботиночек. — Тут и благодарить не за что, ты была там, все видела, тебе нет причин врать. А они просто искали предлог выйти невиновными.
Анес в некотором приятном оцепенении смотрела, как за ней ухаживает муж. Это было так необычно, и так грело душу. Ей казалось, что будет наоборот, что это она будет снимать его сапоги и мыть ноги, как делала отцу по первому требованию. А тот все трещал, что так она будет делать и мужу.
— Обычно никто не верит словам женщины и думают так же как Ерн, — тихо ответила она. — Как говорила одна мудрая женщина, волк может пренебрегать женщиной только если сам слаб, — усмехнулся Орест, отставляя грязные ботинки. Хм… надо что-то делать с этой грязью в лагере. — Слаб? — Конечно, — усмехнулся он и, встав на ноги, протянул ей руку, свои же сапоги он не снимал. Поставил ее на чистый коврик и стал расшнуровывать верхнее одеяние. — Волк силен, когда подчиняет, властвует над кем-то. Хотя это вранье. Сила не только в подавлении и власти. Она в поступках, сражениях, мудрости и уме. А если ты умеешь только силу, можешь поднять камень да рыкнуть грозно, то и владеешь только над слабой девицей и думаешь, что сильнее всех, — фыркнул он. — Да и ты Луна, твое слово, даже лживое, сильнее их слов. А теперь снимай чулки и ляг, отдохни. Я скажу Саресу, чтобы сделал тебе отвар. Гаспар зайдет позже. — Орест, — позвала Анес, когда муж собирался выйти из шатра. — А… позволь мне разобраться с мясом и со всеми грехами повара. Прошу. — Ты этого хочешь? Почему бы не оставить это на волков, которые и так этим займутся? — Я это начала все же. Может помогу. А у тебя есть волки на такие случаи? — Конечно, у меня есть волки, которые расследуют преступления. — А… есть волки, которые смогут помочь мне с грязью в лагере? Орест повел бровью. — Грязью? — Да, в лагере очень грязно ходить… Я хотела бы как-то это исправить. Орест, только вздернув бровь, осмотрел. — Хорошо. Думаю вы с Урбаном с этим справитесь. — Спасибо, — еще раз сказала она тихо. — На этот раз за что? — усмехнулся он. — За то что… — Анес не знала, как сказать, сжала губы и решилась: — Так заботишься. Орест только выдохнул и улыбнулся ей. — Это моя обязанность как пары, Анес. Но и от тебя я жду того же.