Гаспар вздохнул и ушел к Брану в соседний тент. Пакара лишь проследила за ним, вздохнув. Она так вымоталась: поручениям Гаспара после того, как ее лодыжка зажила, не было конца. Но она сама виновата, согласилась же быть его ученицей. А Бран… Она вызывал такие странные эмоции, что… пугали Пакару. И оттого она еще больше бесилась.
— Чтоб его дракон перекусил пополам, — прошептала она, закрывая глаза и стараясь думать не об его словах, сказанных вчера, не об озорной улыбке и прищуре глаз, а о доме. О маме, о братьях, об отце… О чем угодно, кроме Брана. Так она и уснула.
Пакара проснулась резко, сама не поняла почему, просто в один момент ее глаза распахнулись, и она нахмурилась. Хм… Она уснула? И Гаспар ее не разбудил? Странно. Вставать не хотелось, и раз лекарь ее не хватился, то можно еще поваляться. Перевернувшись на другой бок, она сладко зевнула, сощурив глаза, и не сразу заметила большой сундук, что стоял перед полами ее тента. Пакара нахмурилась. Гаспар его принес? Такой большой? Интересно, что в нем? Растения? Книги? Или еще больше склянок?
— Надеюсь, он не заставит меня его таскать и разгружать, — произнесла она и снова хотела уйти в блаженную дремоту. — Не бойся, не заставлю, — послушался голос лекаря. Пакара резко села, что голова даже пошла кругом. — Гаспар? — аккуратно спросила она, выглядывая из полов в шатер лекаря. Он так же делал свои снадобья. — Проснулась? Хорошо. Бран просил тебя под страхом смерти не будить. Хотя мне бы не помешала твоя помощь, — сказал он, воском и смолой запечатывая склянку с мутно-зеленой жидкостью. — Иди смотри на свои подарки, — махнул Гаспар морщинистой рукой в сторону огромного сундука. — Подарки? От кого? — Не проснулась, что ль? А кто тебе может подарки делать при живой-то паре? — фыркнул лекарь, убирая снадобья в сколоченный ящик. — Бран? — нахмурилась она, подходя к сундуку. Пакара наклонилась и, отстегнув защелки, открыла. Она замерла, смотря на платья и драгоценности в сундуке. Может, она еще спит, да нет, Пакара бы такого не придумала, так как о таких тканях и камнях даже не слышала, а если и слышала, то в жизни не видела.
Присев на колени, она в благоговении взяла расшитый серебряными нитками на черном бархате кусок ткани. Здесь были вышиты бегущие один за другим волки, и каждый был продолжением другого, столь красивая вышивка, столь искусно проработана. Она вела про драгоценной ткани, понимая, что это мантия, полумахровая накидка. Следующими были платья, нижнее белье из белого шелковистого материала, чулки из плотной ткани, столь нежные на ощупь, как шерсть новорожденного котенка, кортесы, верхние юбки с принтом из гербов. Украшения, жемчуга и камни любого цвета. Пакара сидела перед сундуком, как жрица пред алтарем, с дрожью в руках осматривая драгоценные дары.
— Что, понравилась? — с ухмылкой произнес Гаспар, уже стоя рядом. Пакара подняла на него глаза. — Я… я… Да, но… Такое… И все мне? — у нее не находилось слов. — Все тебе, — кивнул он. — Ну хоть примерь, покажись Брану.
Пакара смотрела на мантию в своих руках, даже не уверенная, что достойна такую красоту носить на своих плечах, а уж мысль о стоимости подобной красоты заставляло живот сжаться в спазме. Но Пакара мотнула головой, приводя мысли в порядок, и поднялась, твердой поступью направляясь к Брану.
— Вот как ты решил? Купить меня?! Подарил дорогие цацки и думаешь, что деревенская простушка тебе в ноги упадет? — говорила она, разгоряченная, полная негодования и трепета. Бран поднял на нее глаза, полные непонимания. — Нет… Скорее это и так твое. Я бы подарил это, так или иначе. — Да мне плевать! — махнула она рукой. — Меня таким не подкупить! - Пакара, это дар, что я собирал для того, чтобы меня пустили в деревню, — хмурился он. — Я не успел его подарить до задания, потому как боялся таких же упреков. Он старался изобразить искреннее непонимание. И кажется, получалось. Нет, Бран говорил правду, этот сундук был у него для Пакары. Но вот момент, чтобы подарить его, он выбрал не случайно. — Это мой дар тебе. Даже если ты не захочешь остаться со мной, ты заберешь сундук с собой. Так как мне не нужно более искать пару, я ее нашел, второй у меня быть не может. — Что? — прищурилась она, не спеша верить ему. Бран пожал плечами. — Мне будет трудно, я буду хотеть к тебе, может, как и отец, уйду в лес и одичаю, чтобы забыть тебя. Инагри дает нам одну пару и на всю жизнь. Без нее волку нет жизни. Пакара моргнула и приоткрыла рот. — Мне… мне не нужны подарки. — Но ты сама говорила, — повел он бровью. — Говорила! Но не такие! Может, цветы, кожаная подвязка для волос, но… — Я тебе что, деревенский мальчишка, такие мелочи дарить? — фыркнул он. — Я твоя пара, и дар тебе и твоя ценность намного выше, чем человеческий мужчина может представить. Ты — причина, почему эта стая существует, почему я защищаю стаю. — Ты говоришь глупости, — прищурилась Пакара и скрестила руки, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Его слова пробивали слои льда и пробирались прямо к сердцу. — Нет, до моей мамы волки во главе с Фалбертом и Орестом кочевали, им не было нужны где-то осесть. Не было пар, детей, а мужчинам не нужен был комфорт оседлой жизни. Потом появилась моя мама, и еще несколько волков нашли пары. Именно тогда Фалберт заключил договор с Патром. Чтобы создать пары, где будет легко защищать и заботиться о женщинах и детях. У Пакары не было слов, чтобы ответить. Она с удивлением поняла, что верит ему. И также поняла, что хотела дар. Как и любая, кто жил в мире за пределами роскоши, хотелось урвать что-то и для себя, нарядиться, ощутить себя дворянкой. Она махнула головой, отгоняя образы. — Все равно! Ты должен был подарить, а не поставить сундук, это выглядит как подкуп. — Прости, — развел руками Бран с улыбкой. — Я пока даже встать не могу, а подарок хотелось тебе вручить как можно скорее. Ну, может, ты покажешь, как на тебе сидит то зеленое платье? Пакара сжала губы и сощурила глаза, но упрямо вздернула подбородок. — Может, и покажу, если постараешься и скорее выздоровеешь. Бран вздернул широкую бровь. — Вот как… Тогда я буду стараться, мой огонек. — Как ты меня назвал? — Огонек, — улыбнулся он. — Я часто в мыслях тебя так называю, у тебя такой же характер как у огня, и просто так тебя в руки не взять.