Пакара покачала головой и принялась за работу. Налила в миски сладко пахнущую жидкость, положила туда мясо, нарвала хлеба и порезала сыр. Вынесла к Брану на небольшом подносе, тот лишь странно усмехнулся.
— Ну разве не идеальный вечер? Ты, я, ужин, вечер.
Пакара поставила на деревянный столик поднос, а сама села к нему на кровать и передала бульон.
— Не вижу тут ничего идеального.
— Ну, пусть это будет началом таких вечеров в будущем.
Пакара ложкой зачерпнула суп и с наслаждением проглотила солоноватую жирную жидкость. На косточке сварена, с травкой какой-то. Вкусно.
— В будущем. Может быть.
— Ну как же, я встану на ноги, мне дадут отгулы, и мы снова будем в нашей шатре.
— А вот и нет. Я буду жить с Гаспаром. Потому что негоже незамужней девице жить с кем ни попадя.
— Ах, ни попадя?! — прищурился Бран, ощущая, как снова поднимается раздражение.
— Верно. Гаспар взял меня под крыло, я его ученица и подопечная. А вот мой жених может приходить, приглашать, но жить с ним… нет уж.
Бран, не сводя взгляда с нее, так же ел суп.
— А если каждый день буду заходить? Приглашать на лошади прокатиться?
— Да я и верхом не умею.
— Научу — улыбнулся Бран, показывая идеальные белые зубы.
«Чтобы они у него повыпадали… Или не выпадали», — подумала Пакара. А то больно жирно живет, зубы какие, и улыбка его, с подхалимом, будто все уже решил и ее не спросил. Забыл вспомнить, что надо.
— А может, я не хочу.
— Тогда просто катать на ней буду. За поводья возьму, тебя на коня посажу, и поедем кататься.
— Куда? — хмыкнула она, разрывая хлеб на куски и кроша в бульон. Красота.
— Да хоть куда, горные полянки показывать.
Пакара призадумалась и усмехнулась.
— Нет, Гаспар не отпустит.
— За него не переживай, договорюсь, — и снова эта хитрая улыбка.
— А ты точно волк? На лиса больше смахиваешь.
Тут уже Бран рассмеялся, задрав голову.
— Вроде последний раз, когда оборачивался, на волка был похож. А ты тоже хочешь в этом убедиться?
— Не горю желанием, — фыркнула она, не отрывая взгляда от тарелки. Бран в это время оторвал кусочек от сыра и закинул в рот, задумчиво жуя.
— До полнолуния время есть, может, и захочешь.
— Домой захочу, к маме и братьям.
— Будет тебе мама и братья, как полнолуние пройдет, знакомиться поедем.
— Угу, ты потом один уедешь, — сказала Пакара, откладывая пустую миску.
— Без тебя не поеду, не положено.
Пакара встала и повела бровью. Взяв едва острый ножик, стала резать сыр на крупные кусочки.
— Считай я тебя предупредила.
— Пакара, — сказал Бран и вдруг взял за запястье. Нет, не грубо, просто неожиданно, что она вздрогнула, — что ты как еж, только хочу мордочку милую увидеть, а ты колючки выставляешь.
— А что? Нельзя? Запрещаешь?
— Можно, да вот зачем, вроде решили все. Ты тут стояла, мне про шансы говорила. Не помнишь?
— Помню, — сглотнула Пакара, ощущая, как от руки его горячей мурашки по телу волнами ходили и кончались приятной дрожью под губой и на затылке.
А он молчал, ждал, что она скажет. Пакара вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь унять мурашки. Не получалось.
— Хорошо. Пойдем на лошади кататься. Если на ноги стаешь — усмехнулась она. Ну да, как раз аккурат к полнолунию и встанет.
А он снова улыбался, хитро-хитро, и глаза блестят. На самом деле Бран хорош собой: кожа ровная, губы полные и глаза голубые с серым оттенком, брови низкие, потому и хмурится грозно, а когда улыбается, они чуть спускаются вниз, и от того взгляд становится хитрым.
— Вот это я могу тебе обещать. Встану, устанешь от меня бегать. А бегать ты точно будешь. Но знай, Пакара, не дам. Если надо, буду с тобой цифры учить.
— Знаю я уже цифры! — прищурилась она. Руку таки отпустил, большим пальцем только по венкам водил.
— Тогда сложение и все, что с цифрами делаю. А потом за букву возьмусь.
— Да хоть за куриные потроха. Руку отпусти, мешаешь. А я сыра хочу.
Бран усмехнулся, руку убрал, только ласково пальцами провел. Снова мурашки, аж саму затрясло.
Пакара крепче сжала нож, нарезала куски, сунула ему и часть себе забрала.
— Вот и опять бежишь, — улыбка хитрого лиса не сходила с лица Брана.
— Потому что кто-то руки не умеет держать при себе, — крикнула она уже из другой секции шатра.
***
Бран
Я ждал старого хрыча, который стал так раздражающе близок с моей упрямой парой. Я его еще со смерти мамы недолюбливал. Молодой был, винил, что не спас. Сейчас понимаю, что я и не смог бы. А вот неприязнь внутри не уходила. И вот сейчас моя пара смотрит на Гаспара как щенок на Альфу.