Он вошел в ванную и погрузился в теплую воду, отметив, что на Анес лишь тонкое белое платье, которое на бедре украшено плетеным из кожи поясом. Легкий доступ… Грудь просвечивается… И так она предстала перед его слугами? Волк Ореста зарычал в негодовании, что кто-то кроме него мог в таком виде смотреть на его пару. И кто подобному научил его нежную и осторожную пару?!
— Вот мыло… Если хочешь, я могу помыть тебя, — сказала она чуть хрипло.
Орест усмехнулся и кивнул.
— Хочу. — но интонация и ухмылка Ореста не сулили ничего хорошего… Будто он огонь, а она мотылек, который заворожено летит на свет, на смерть.
Анес сглотнула и присела на колени. Янтарные глаза волка следили за ней, и казалось ей, что ее видят насквозь. Не мог! Она была слишком глубоко под ее щитами, выкрашенными в его герб. Но стоило ей сесть ближе, как Орест резким движением схватил и повалил к себе в ванну, устроив водный ад вокруг. Анес вошла по макушку в воду, потому что ванная для нее была огромная, и тут же сильные руки ее вытащили, а янтарные глаза уставились в ее небесные. Большие руки, что пахли костром и были столь же горячи, держали ее лицо, не давая возможности отвести или даже опустить взгляд.
— Хочу, чтобы ты вернула мне ту Анес, которую я забрал из деревни, и которая кричала от удовольствия, пока я забирал ее девственность, когда она становилась женщиной, моей женщиной и парой, — он чеканил это строгим голосом так, что Анес и вправду показалось, что она была в чем-то виновна. Вода обжигала кожу, и от нее поднимался пар, он спасал от холодного сквозняка. — Говори, что ты с ней сделала?
— Н-Ничего… — выдавила она.
— Не-а, я не выбирал тебя. Верни мою пару, — рыкнул он и чуть встряхнул, не сильно, но ощутимо. Но Анес молчала, и вправду не понимая. Что ему не понравилось, она ведь все сделала правильно!
— Но… Это же я… — неловко ответила Анес. Орест смотрел ей в глаза, что-то решая долго, может, секунд двадцать, потом отпустил ее щеки и развернул, как куклу. Первое, что сделал, так это порвал платье, прижав Анес к своей спине.
— Кто «я»? Что ты сейчас строила, м? — Орест опустил глаза и оскалился. — Не смей надевать такое, — сказал он, отбрасывая сорочку, и усмехнулся, когда Анес прикрыла небольшую грудь руками. Тогда Орест взял мыло и стал мылить его в руках, пока меж пальцев не заструилась пена. — Только при мне. Никто в таком, кроме меня, не должен тебя видеть. — и широкие ладони развели ее руки и коснулись груди, покрывая слоем ароматной пены. Анес резко вздохнула от ощущений, которые прошлись по ее телу. Мурашки, что пробежали по коже и ютились внизу живота. Удовольствие… — Это первое. Второе… — и принялся за вторую грудь, и руки Анес сжали край бадьи, ноги свело так, чтобы было не видно треугольника волос внизу. — Не скрывайся. Не прячься. Ты обладаешь удивительной способностью сливаться с окружающим тебя. Не смей. Не со мной. Мне нужная моя жена, а не бутафория, что ты мне тут показывала.
— Но ты даже меня не знаешь… — кое-как выговорила она. Будто поняв, что ей тяжело говорить, Орест ущипнул ее за сосок и руки стали гладить шею, руки, будто точно зная, где эрогенные зоны. Изгиб локтя, шея, грудь, внешняя сторона бедра…
— Нет… — она схватила его за руки, так крепко, как только могли ее тонкие пальцы. — Я не могу даже думать. Прекрати! — постаралась она, чтобы голос звучал более твердо. Анес почувствовала, как муж усмехнулся и прошелся языком по шее, поласкав раковину ушка.
— Уже лучше… Хорошо. Я не трогаю, — чуть насмешливым голосом сказал он и пуще улыбнулся, когда она прикрылась руками. — Говори.
— Что говорить? — сглотнув, спросила она.
— Зачем ты все это устроила?
Анес облизнула губы. Ну как ему объяснить?
— Я делала то, что принято и…
— Принято кем? — усмехнулся он.
Анес повернула голову и посмотрела на него так, будто у него рога выросли.
— В стае. Как должна вести себя пара волка. Я не понимаю, что…
— Мне не понравилось? — закончил за нее вопрос Орест. — Все. Потому что нет никаких правил, Анес. Есть ты и твои желания. Нет, есть предписания, но не свод того, как ты должна, черт побери, чихать, — рыкнул он, но тон его смягчился, а пальцы прошлись по выступающим горбикам ее позвоночника, пустив волну трепетной дрожи по девичьему телу. — Но я поражен, как ты умеешь приспосабливаться, при этом не изменяя себе.
Анес позабыла о ласкающей руке на спине и смотрела на него. Она была сейчас так уязвима, когда в этой воде сошла вся грязь. И человек… Точнее волк, а более точно — ее муж, увидел то, что все не могли отличить от нее настоящей. Это… поражало, ранило… и влекло. Она не нравилась себе настоящей, она внутри была слаба. Снаружи слабость сразу увидят и могут сыграть на этом. Просто так, от того что им надо на ком-то отыграться. Ее отец, например. Но она не пыталась быть сильной. Ведь отец-то знал, что она не ответит… но и не всплакнет, что его еще пуще бесило. Она рыдала, на самом деле, от боли, от одиночества, от усталости и скорби. Внутри себя. А этот человек вот так просто раскрыл все, что она прятала, училась прятать долгие годы. Парой прикосновений, рыком и криком, а так же нежностью и похотью. Она отдала Оресту должное. Ему удалось сломать все преграды. Но что ей теперь делать? Анес теперь только показалось, что она по-настоящему голая и будто ждала удара.