— Пакара, — уже чуть громче произнес я. Зеленые глаза встретились с моими. — Не бойся. Все хорошо. Как ты себя чувствуешь?
Моя пара сглотнула, снова задрожала и сделала то, чего я не ожидал. Она разрыдалась, упав на колени. Сколько всего было, но Пакара никогда не плакала. Была в оцепенении, рычала, кидалась, кусалась… но не плакала.
Я подлетел к ней и обнял, приподнимая.
— Пакара. Мой огонек, зачем ты… Что болит? Опять плохо?
Но это вызвало еще больший поток слез, вплоть до истерики. Мне ничего не оставалось, как перенести ее на кровать и быть рядом. Я не знал, как успокаивать женщин. Но предполагаю, что как и детей, потому что ее рыдание было похоже на то, как плачут младенцы. Я просто сидел рядом и обнимал Пакару, поглаживая по волосам. Мы сидели так долго. Я уже стал дремать, положив голову на ее макушку.
— Теперь я… порченная, да? — сипло сказала Пакара. Я несколько раз моргнул, прогоняя дремоту. Она… что?
— Порченая? — переспросил я.
— Да, — и голос снова ее наполнился слезами. — Ты взял меня и я…
— Пакара, я не брал твою честь, — покачал я головой, заставив ее лицо повернуть к моему. Зеленые глаза были опухшими от слез, и в них я видел всю ту же загнанность.
— Правда?
— Я же клялся тебе, — усмехнулся я. — Я бы и не притронулся. Я и сам не понял, что это было. Ты будто изнывала. А я ведь не каменный.
— Я была такой жалкой. Все тело горело, там… зудело и чесалось. Я не могла даже думать. Так ужасно, будто мое тело перестало меня слушать, — шептала она, снова обнимая себя руками.
— Просто не думай об этом. Было и прошло.
— Но так не должно быть! Почему так… Это страшно, когда ты не беспомощен в своем же теле. И мысли, они были будто не мои! — не унималась Пакара. Я продолжал гладить ее по голове, пока она причитала примерно одно и то же.
Отчасти мне понятны ее чувства, я тоже не контролирую тело, когда волк слишком близко. Но я привык, а Пакара испугалась не на шутку. Да и меня это насторожило. Не должно быть так у людей. Голос их разума слишком громкий, чтобы они слушали свое сердце или инстинкты.
— Все, спать. Завтра пойдем к Гаспару и узнаем, почему так случилось.
Пакара кивнула и взглянула на меня.
— С-спасибо. Я не знаю, как ты это сделал, и уверена, тебе было противно, но…
— Противно?! — удивился я.
— Я мало что помню… Но ты… ртом, там.
Я лишь посмеялся.
— Тебе было приятно? — напрямую спросил я. Пакара округлила глаза и покраснела, вызвав у меня улыбку. — Ну так?
— Д-да…
— Значит, я все сделал правильно. А теперь спать. Мне уйти? — и кивнул на лежанку, где собирался первоначально провести эту ночь. Конечно, никуда я с этой кровати не уйду. Но надо же Пакаре показать, каким благородным я могу быть. Она взглянула на лежанку, сжав губы.
— Нет, но… держи руки при себе.
Я засмеялся:
— А иначе опять меня чем-нибудь огреешь. Кстати, что это было в прошлый раз?
Пакара чуть улыбнулась, возвращая тот самый, мой любимый игривый взгляд.
— Это был ночной горшок. Чистый.
Это вызвало у меня новый приступ смеха.
— У тебя хороший удар, — сказался я, сдвигаясь на край.
— Спасибо… Доброй ночи.
— Доброй, — кивнул я. И стоило Пакаре уснуть, как я прижался к ней и обнял за спины. Еще раз пострадав о том, что аромата ее волос я не чувствую, зарылся лицом в шелковистые пряди и погрузился в сон.
Я проснулся рано, сам это понял, так как в шатре царил полумрак. Пакара спокойно посапывала на моем плече. Такая милая, пухлая щека лежала на моем плече и так сплюснулась, что губки Пакары приоткрылись и сложились в трубочку. Прелесть, не иначе. Но я не мог долго любоваться парой. Надо успеть взять нам еды. Хотя… Мой взгляд упал на корзину с нашей поздней трапезой. Да, думаю, еда на утро у нас есть.
Я аккуратно стал высвобождать свое плечо от Пакары, та только смешно причмокнула и повернулась на другой бок. Мда, она проспит еще долго. Так устала, да и ночное наше приключение так же ее вымотало, да и меня тоже. Кстати об этом. Это ведь был не сон? Она и вправду изнывала, пока я не коснулся ее? Нет, я бы только раз, если бы такое было каждую ночь. Мать Луна свидетель, как мне было сладко. Как же было хорошо, а вкус Пакары все еще на языке.
Но это не Пакара. Она вела себя странно. И меня это пугало. Как бы я ни хотел, чтобы наша близость была каждую ночь, но я переживал за ее здоровье, значит нам нужен Гаспар и срочно.
Я быстро умылся, поставил греться воду для Пакары на жаровню и оделся. Кожаные штаны, простая рубаха, подпоясанная ремнем, и я готов.
Да, я проснулся рано, в лагере стояла тишина, и рассвет едва ли освещал небо серой пеленой. Даже сверчки еще пели. Ну, значит, старый хрыч поймет, что такое, когда тебя будят посреди ночи. Как меня, чтобы дать лекарство.