Но вместо этого ее нежно прижали к груди спиной, и большие руки, которые родились и выросли, чтобы убивать и быть по локоть в крови, нежно гладили, нет, не возбуждающе, а просто… чтобы успокоить. И каждое движение его ладоней было как по её оголенным нервам. Слезы полились по щекам Анес… от ощущения неизвестности. Страха.
— Это твоя защита. Я ношу доспехи и щит… У тебя это. Не бойся. Не скрывай себя от меня. Я вижу тебя насквозь и хочу ту, что ты спрятала, Анес. Именно она Луна, которую заслуживает стая.
— Я слишком слаба… — прошептала она, покачивая головой.
— И в этом знании твоя сила, — прошептали ей на ушко его губы. — Ты научилась защищаться. Но еще не поняла, что от некоторых не надо отгораживаться… Я не брошу в тебя камень. И как твой муж, и как пара. Я буду защищать. Это моя честь, моя обязанность. — и повернул ее голову так, чтобы ее глаза видели его. — Прячь слабость от неверных твоих. Ведь твоя слабость — моя сила.
— Я не понимаю… — покачала она головой.
— Чем слабее ты, тем сильнее я, потому что защита этой слабины на мне. Не на тебе. Если только ты без меня. Поняла? — шептал он и сжал ее подбородок.
Анес кивнула, понимая все, о чем он говорит.
— Ведь моя сила — это ты, Анес.
— Потому что без секса ты…
— Нет, — усмехнулся он. — Потому что ничего волк не будет защищать более сильно, чем своих детей и пару. Запомни это.
Анес не хотела верить или вообще допускать, что можно без щитов доверить себя кому-то другому. Доверять кому-то… Орест смотрел, не отпуская ее взгляд от себя, и она видела в его глазах решимость, решимость, что переубедит ее.
— Я не могу так сразу… Дай мне время. Но я поняла тебя, — тихо вымолвила она. — Слишком долго все было по-другому.
Кажется, это его не удовлетворило, но Орест кивнул и отпустил ее. Анес не стала вылезать, она легла на его спину, поняв, что ей нравится, как он ее касается, как тепла его кожа.
— Вот так, моя девочка… Все изменится. — шептал он, и Анес верила. Лежала, прикрыв глаза, и верила. Не боялась… ну, если немного только. Но незнакомое ощущение защищенности, когда она вот так, в кольце его рук потихоньку наступало.
— Обещаешь? — едва шепнула она губами.
— Это зависит только от тебя, Луна… У нас многое впереди, вот что я тебе обещаю. Но ты часть стаи. Часть семьи, а семья всегда держится вместе. Мы одна душа, одна кровь, один клинок… Будь с нами… Будь со мной. И я тебе обещаю, — говорил уже голос из мрака ее закрытых глаз.
— А что, если я откажусь?
Смешок и снова теплое дыхание около уха, и голос, такой хриплый, бархатный баритон. Интересно, у голоса может быть цвет? А каков он на ощупь? Синий бархат. Вот какой был его голос.
— Тогда мне придется тебя уговорить, маленький чертенок… — Анес на это улыбнулась. Едва растянув губы, брови были расслабленны, как и все лицо. Орест улыбнулся сам, видя эту ее улыбку. Нежную, ласковую. И такую осторожную, будто она боится, что еще секунда — и ее ударят за эту улыбку. Но, черт, он хотел бы ее увидеть еще. И увидит, пообещал себе и сам расслабился, прижимая Анес ближе.
Часть 3
Неприкаянная
Анес проснулась уже в одиночестве в теплых объятьях мехов. Тело болело, но она сонно улыбнулась, вспомнив из-за чего и как ей было хорошо. Пусть апофеоз будит боль, ей не привыкать, может это ее плата за минутное блаженство. Она потянулась, поморщилась и, убедившись, что нет в палатке никого, смогла подняться. Волосы были в беспорядке, как и паховая часть Анес. Следы от любовных деяний ее мужа тонкой корочкой покрыли внутреннюю часть бедра. Анес покраснела и огляделась, надеясь увидеть, пускай и остывшую, но ванную.
Ее не было. Даже следа не осталось. Анес опечалилась еще больше, когда в кувшине тоже не оказалось воды хотя бы чтоб умыться. Делать нечего, пришлось ходить так.
Анес надела толстый парчовый халат Ореста и вздохнула запах с ворота. Да, полностью им пропах, будто запах обнял ее. Рука ее потянулась за гребнем, и, когда она села на скамью, белые локоны нещадно терпели боль и разглаживания. Им искренне этого не хотелось, потому расчесывание причиняло их хозяйке немалую боль. Но локон за локоном, узелок за узелком, и пушистые, мягкие волосы упали ей на спину волнистым потоком.