— Так все делают, Пакара. Так было с твоей мамой, моей мамой и бабушкой. Мы — женщины, с нашим мнением никогда не считаются. За нас решают, что для нас же лучше. Посмотри правде в глаза, Пакара. Это меньшее из зол.
— Даже если это так, — чуть ли плакала она, слезы уже слышались в голосе. — Я могла бы поехать к родителям в гости! А тут он…
— Не могла бы. Тебя бы не пустили. Как же ты не понимаешь. Ты больше не часть семьи. Тебя выдали замуж. Отдали в другую семью. Твое рвение бы запретили. Может быть и нет, но на тебе был бы дом, дети, работа в саду и поле. Все то, что тебе приходилось делать ранее, только в три раза больше. Ты бы ни морально, ни материально, ни физически не смогла бы поехать к родителям. — она вспомнила, как бабушка про это говорила. Как хотела поехать проведать в соседней деревне сестру. Как муж за такое рвение на кадках объяснил почему это плохая идея, да и на что бы она поехала. — Прошу тебя, Пакара, подумай сама…
— Нет! У меня все будет не так! Я не отдамся как ты! Не стану! Я… я сбегу! — в отчаянии зашипела она, и глаза ее забегали как бешеный хорек по клетке. — Я хочу домой! Может, у вас всех так и было бы, а со мной так родители не поступят. Я… я найду себе того, кто меня полюбит, и тогда и буду женой ему! Так и будет!
Анес покачала головой, смотря на безумие в ее глазах. Ее упрямство сказывалось столь нежным и трудным возрастом. Ее не убедить. Анес это поняла.
Но… Она не знала, что еще сказать? Она увидела Пакару? Да. Жива, здорова. Еще как! Что же Анес тут делать тогда. Не со свечкой же ей стоять. Но… хотелось, чтобы Пакара поняла ее, и, чтобы, гуляла с ней по лагерю. Чтобы у нее был друг из прошлой ее жизни.
— Просто послушай меня…
— Нет! Мне противна ты! Они все! Я хочу домой! Я не хочу с ним ложиться! Это ужасно!
— Тогда подумай. Используй его влечение против него. Поставь ультиматум, Пакара. Ложе на посещения родных.
Пакара замерла, смотря на нее в шоке.
— Продать себя? Ты…
— Он тебя не отпустит, везде найдет. Тебе лучше согласиться отдать себя, взамен сможешь видеть родителей.
— Ты тут столько же, сколько и я! Откуда ты можешь знать все это! М? — прищурилась она на Анес.
Та открыла рот, но крыть было нечем. Она не знала. Может, волк оставит это, может — нет. Пакара не глупа, импульсивна, упряма, но не глупа. Анес правда плохо знала волков. Только по рассказам, и то отрывистым. Она вздохнула и опустила глаза. Облизнув пересохшие губы и вдохнув теплый воздух палатки, сдобренный запахом несвежего белья, она ответила:
— Ты права. Я мало знаю волков. И их традиции. Но я учусь. Самое главное, что я поняла, семейная жизнь у ликанов не такая. Может, я плохо знаю своего мужа. Но мне искренне хочется ему доверять. И пока он не давал мне повода в нем усомниться. Может проблема не в них, а в тебе? Может, это ты ненормальная для него? Твое упрямство может тебя погубить, Пакара. И пока ты не примешь эту новую жизнь, ты будешь страдать.
Анес поднялась и оправила платье. Когда она прошла к выходу из палатки, ее окликнул голос Пакары.
— Анес…
— Что, Пакара? — повернулась к ней Анес.
— Как… Как ты свыклась? Несмотря на то, что говорили в деревне. Разве тебе не было… страшно?
— Было… — кивнула она. — Даже не представляешь как. Но я ко всему могу привыкнуть. Просто перестаю замечать многие вещи. Живу дальше.
Пакара зажмурилась и подтянула к себе ноги.
— Я так не могу… Не могу смириться…
— Тогда мне тебя жаль. Ну и Брана тоже. — с этими словами она вышла на воздух.
Анес вздохнула уже прохладный воздух, чтобы немного успокоиться, и наткнулась на Урбана, что, скрестив руки на груди, смотрел на нее.
— Прости. Мне… мне нужно было с ней поговорить.
Урбан лишь покачал головой и вздохнул, так тяжело, будто скинул огромную ношу.
— Вмешиваться в отношение пары — дело очень неблагодарное. Оставьте. Они сами в друг друге разберутся. Идемте. Я провожу Вас до шатра Альфы.
Анес лишь кивнула и опустила голову. Ей было стыдно, что она обманула Урбана. Но это того стоило.
— Я, откровенно говоря, не завидую нашему Альфе. — усмехнулся он, когда палатка была уже совсем рядом.
— Почему? — спросила она чисто из вежливости.
— Его пара очень неплохой манипулятор, — усмехнулся Урбан и отодвинул пола шатра, чтобы пропустить ее. — Но я не говорю, что это плохо… Просто то, что есть… Удачного дня.
Анес зашла и сжала губы. Время было к полудню, и голод давал о себе знать. Позвав Сареса, она попросила теплой воды, чтобы умыться и чего-нибудь из еды. Пока Анес приводила себя в порядок, Сарес накрыл стол, подал головку сыра, свежий хлеб и отвар с ягодами и травами…