Часть 1
Сбылся ее самый страшный кошмар, ее выбрали на смотринах, и теперь она в полной власти волков. Анес зажмурилась, чувствуя, как падает сердце… Если все, что рассказывали о жизни «спасительниц», правда… то Анес скорее перережет себе глотку, нежели будет так жить! С чем-то в этой жизни смириться нельзя. Даже с ее талантом принимать и свыкаться со всеми подарками судьбы… Но с этим — нет.
По тропе жеребцы ехали в темный лес. Главарь волков изредка глядел на Анес, но ничего не говорил и лишний раз не дотрагивался. Анес больше всего было жалко Пакару. Волк, который ее вез, уже стал целовать ее шею и волосы, а девочка сидела, опустив хрупкие плечики, вся бледная и несчастная. Он что-то шептал ей на ухо, одной рукой прижимая к себе, а другой управлял лошадью. Бедная девочка, она же так любила свою семью, а как они ее любили, и как будут убиваться горем по ней.
А кони везли их все глубже в лес. Темные стволы вековых деревьев, безобразно растолстевших, и изогнутые в невиданные формы, еще больше нагоняли страх. В таких дебрях можно запросто потеряться, а волки здесь были властители, знали, поди, каждый камушек. Значит, хоть беги да прячься - все равно найдут. Анес скривилась, значит, побег исключаем.
Лес становился все глубже и темнее, в определенный момент казалось, что наступила ночь, ибо темно-зеленая листва загораживала весь свет. Анес становилось зябко, стало холодно, как в ноябре, а они все ехали, объезжая симпатичные тропки и петляя по топям, но лошади мастерски перепрыгивали по кочкам и не вязли.
И сама природа тут была другой, враждебной, словно все тут росло, чтобы тебя погубит. И несмотря на это волки продолжали гнать своих жеребцов вперед.
Анес пришлось вцепиться в кожаную жилетку волка, чтобы не упасть в грязное болото. Сама она смотрела под ноги жеребцам, как бы он не оступился, как бы не упали. И тут скорее почувствовала, чем услышала сквозь стук своего же сердца в ушах, как волк смеётся, смеётся над ней. Она смерила его взглядом и, все так же держась за него.
Темная трава на кочках будто бы давала подсказку, куда можно ступать, но с виду была такая колючая, словно иголки… Но постепенно эту колючую траву стала разбавлять некая праздность и, наверное, единственная красота этого гиблого места. Цветы, маленькие, похожие на фиалки, белые, синие, розовые, они как радуга раскинулись по гиблому месту
Анес никогда не видела таких цветов. Красивых, ярких, трогательных в своей миниатюрности, которые выглядели как кусочек добра в мире кромешного зла и тьмы. Казалось, что болото не кончалось, казалось, что эти цветы провожали их на гибель, ибо, чем дальше они шли, тем больше соцветий болотных фиалок было.
«Как раз мне на могилу...» - Анес отбросила эти мысли и с удивлением почувствовала, как в руку ей сунули бурдюк с водой. Анес взяла его и посмотрела вверх на волка, но он смотрел прямо. Девушка облизнула губы, понимая, что очень хочет пить, но она выпьет лучше из грязного болота, нежели из его рук!
Анес закрыла бурдюк и сунула ему обратно, покачав головой, тем самым отказываясь. Волк опустил голову, посмотрев на ее отказ, и мягко забрал сосуд.
— Нам еще долго ехать, — сказал властным баритоном.
Анес хотела ответить что-то про кустики, воду и долгую поездку, но прикусила губу; волк дернул плечами.
— Как хочешь… — и оглядел своих подопечных. Анес сделала то же самое и была удивлена, когда увидела, как Пакара прикрыла глаза и просто лежала на близнеце, доверчиво положив голову на его плечо. Либо так ее запугал, либо она и вправду так устала.
Они ехали долго, и в итоге, когда уже были сумерки, Анес сама потянулась за водой. От долгого сидения на краю седла вся нижняя часть болела, как и все тело. Анес никогда не сидела верхом на лошади и не могла дождаться, когда окажется на твердой земле. Как только болото кончилось, она отпустила жилет волка и снова отвернулась.
Стало темнеть, вокруг была лишь мгла, которая, как деготь, все закрасила в черный. Хотя волки точно знали, куда им вести лошадей, да и лошади сами шли, почти без помощи всадников. Всю панику Анес старалась держать в себе, как и все эмоции. Потому как ей было очень страшно, жутко… больно, больно сердцу за зря прожитую жизнь. Она ведь ничего не успела, только и видела, что стены дома. А теперь ее жизнь закончится, не успев толком и начаться. Она чуть слышно застонала и опустила глаза. Нет, нельзя показывать как тебе плохо, Анес! Не доставляй им такого удовольствия…
Она мотнула головой и продолжала смотреть, казалось бы, в никуда. Тут всадники остановились, глаза, что чуть привыкли к такой темноте, разглядели ровные, прижатые тесно друг к другу, стволы деревьев, будто забор из бревен, но нет, это были деревья с листвой. Анес сглотнула, не понимая, зачем они здесь остановились. Была такая мертвая тишина, что было слышно, как бьются сердца жеребцов и что шепчет на ушко ветер. Самая глушь леса, кладбище для случайно заблудившегося.