— И как нога? Сколько тебе еще тут быть? — спросила Анес. — О, не знаю точно. Может, еще несколько солнечных циклов, — пожала плечами Пакара. — Да и мне тут нравится. Гаспар скучать не дает. Много чего интересного рассказывает. О чем даже захожие в таверну отца путники не рассказывают. — И тебя не трогает, что он с Бюргерсета? — спросила тихо Анес. — Сначала, да, я ему не доверяла и боялась. Но потому поняла, что он… не причастен к этому. Он странный, говорит странные вещи. Но я чувствую, он добряк. Анес ухмыльнулась, но страх все же держал за горло — Ты уверенна? Ты знаешь его всего ничего, может, он еще не раскрыл свое истинное лицо. — Да, ты не знаешь, может он там зверские эксперименты замышляет, — вклинилась в разговор Сондра. Пакара прищурилась и ухмыльнулась. — Тогда что же ты к нему ходишь да слезно умоляешь помочь? У Сондры ни один мускул не дрогнул, она лишь прищурилась. — Это когда я ходила? — Вчера. Ты просила тебя вылечить, чтобы смогла выносить ребенка. Анес моргнула и вперила взгляд в нее. — А что мне оставалось? Ройбуш давит на меня с этим отпрыском, клянется, что выкинет из Стаи, если не исполню долг любой пары — родить ему сына. — дрожащим голосом говорила она, и румянец залили ее щеки. — Он привел меня тогда к Гаспару, дал мне настойку, от которой я мучилась в кровавые дни от боли, блевала после вечерней трапезы. Это зелье отравляло меня. И я хотя бы смогла выглядеть как человек, когда перестала принимать его. Решила вспомнить прошлые рецепты и пить свои настои на травах, и быть спокойной. Но отродье у волков более живучие и просто так травками его не убьешь. Потому я уже хочу родить этого щенка, и пусть Ройбуш не будет меня пугать. Ну как? Довольна? — говорила Сондра, уже стирая слезы. — Я боюсь Гаспара до дрожи. Я пришла к нему в отчаянии, а сами знаете, это чувство может толкать на поступки странные и рисковые. Анес хмурилась слушала ее и доброе сердце болело за девушку, а вот разум… не знал. Он видела перед собой женщину, что в прошлом пережила много, и сейчас так же переживает угнетения мужа. Хм, как знакомо… Пакара, видимо, тоже прониклась. — Почему ты так не хочешь ребенка, Сондра? — Потому что я хочу ощущать себя женщиной, которую любят и ценят не от того, что из нее вылезет наследник. А просто потому, что я есть, — хрипло ответила она и фыркнула. — Наивная дура! Анес буквально до крови закусила губу. О Смотритель, как она понимала ее. В глубине души, за всеми правилами и устоями она хотела того же. Вот только подобные «хочу» были подобны мечтам, несбыточным и чуждым для ее мира. Пакара так же думала. Сама говорила это Брану, только по-другому. Ей хотелось, чтобы ее любили и ценили не потому, что его волк что-то ему там нарычал, и конечно, чтобы Бран ее услышал. — Ведь вам тоже, верно? — и вскочила на ноги. — Я не знаю, что творит там Гаспар. Над кем измывается, но еще одного разговора с Ройбушем я не переживу, потому пусть делает все, чтобы этот ублюдок родился. Но на твоем месте, Пакара, я бы ему не доверяла. — Дорогая, успокойся, — попыталась сгладить все Анес. Подскочила к ней и положила руки на плечи. — Но то же самое мне сказала о тебе Лаура. Может не стоит. — Пф! Лаура! Нашла, кого слушать! Это ханжа возомнила себя невесть кем. Я ничего ей плохого не сделала, а она меня поливает навозом налево и направо! Просто потому что у меня жизнь сложилась не так благочестиво, — сплюнула она это слово, — как у нее или у вас обеих.
Часть 1
Уроки
Анес нахмурилась. — Лаура, конечно, больше не из нашего разлива, но у нее доброе сердце, просто так она бы наговаривать не стала. Сондра фыркнула и поднялась. — Не мне тебя разубеждать. Когда она тебя тоже будет обвинять невесть в чем, я погляжу. — Что-то Нинлиль она не обвиняет, — пожала плечами Анес. — Ну так, — закатила та глаза. — Здесь уже ее доброе сердце, точнее она хочет, чтобы вы так думали, что она чуть ли не святая. Слепую бродяжку у сердца пригрела, — сплюнула Сондра. — Спроси у Феклы, как она пригрела и ее кинули в грязь, когда та просто взяла посмотреть побрякушку с ее стола. Анес нахмурила брови. Она слышала совершенно другую историю. — Я слышала, что все было не так! — От Лауры небось? Ну конечно! Легче же все обвинить, чем сказать, что сама унизила бедняжку, когда узнала, что в прошлом Фекла была девочкой для удовольствия и битья. Пакара бегала глазами от одной девушки к другой. — Так! Прекратили! Кто-то из вас врет. Это точно! Этот спор бесполезен! — громко объявила она. — На нем и остановимся. Но я все же поверю Анес. Потому что ты, Сондра, та еще лгунья, у тебя что слово, что зеркало, все двояко. У Сондры жевалки на челюсти напряглись. — Ну и прекрасно! Живите в своем солнечном мире с птичками, бабочками и принцессами, которых спасает принц, а я останусь в реальности. Где таких, как мы с вами, мешают с грязью из-за того, где и как мы родились! Дочка трактирщика! Где по ночам может твориться все что угодно, — сплюнула она, посмотрев на Пакару, и румянец на ее щеках говорил, что слова попали в точку. — Или бесприданница без роду, что даже не знает, сколько ей циклов. Анес побледнела и так же болезненно покраснела. Не знала, ибо умела считать только до десяти, и когда родилась, не знала даже дня. — Поглядите на себя в зеркало и ответьте себе, будет такая родовитая и образованная Лаура дружить и улыбаться вам, тем, кто в обычной жизни вытирал бы ее туфельки перед выходом. Да нет конечно, все это ничто, игра, ширма. И я играла в эту игру, я в нее верила. Пока, — она сглотнула, — меня не скинули с этого прекрасного помоста, где одна принцесса и благословленная всеми богами Лаура. — окончив свою тираду, Сондра ушла вон, оставив обескураженных и полных сомнения девушек.