Орест проводил их пытающим взглядом, после уже потер устало переносицу и снова посмотрел на пару. Кто бы мог подумать… Хотя он все больше убеждался, что пары даются волкам неспроста. Вот и Анес стала Луной, имея мужество и смелость война. Жаль только нрав ее был, как и тело, слабым и надломленным. Но это поправимо. Если бы она только знала, как он был напуган и горд за нее. Тут в палатку зашел Гаспар и повел бровью.
— Много слышал? — прикрыв глаза, спросил Альфа, откинувшись на спинку кровати. — Да по поджатому хвосту твоего Беты тут все было понятно. — Вот уж правда, щенки. Орест усмехнулся соглашусь с лекарем , молодые еще и больно легко, думают, мир устроен. Даже голова от этих мыслей вновь стала болеть, как и ломить тело. — Что такое, Альфа? Боль вернулась? Орест был не настроен на его уколы. — Как видишь, так что вылечи! — Простите, Альфа, но моя магия не безгранична, — чуть улыбнулся он. — Могу дать горькую травку, что облегчит боль, или отвар, чтобы вы заснули. Орест скривил губы и с нажимом произнес, стараясь силой подчинить старого волка: — Вылечи, сейчас! Гаспар лишь удивленно моргнул и удалился, вновь вернувшись с миской отвара. — Вот, лечу. Как я сказал, магия — она не бездонный колодец. Я много потратил на вашу пару. Видите, Альфа, все трудятся в меру своих сил и умений. Но иногда мы не можем предвидеть все. Я тратил магию на снадобья, не зная, что вечером произойдет такое несчастье с вами. Как и патрульные были не так внимательны, прогуливаясь по роще деревьев Рух, ибо нет в стае тех, кто учил бы полагаться не только на нюх, — Орест прищурился на лекаря. Все же слышал, лис старый. — Или тот лазутчик, что, возможно, месяцами к основной группе не подходил, чтобы Бран его заметил и сообщил, что они на такое способны. — Я не понял, ты что, их оправдываешь? — Ни в коем разе, мой Альфа, — улыбнулся мудрый лекарь. — Я лишь говорю, что виноватых не стоит искать. Иногда что-то случается просто оттого, что на то воля Инагри. И никто не в силах остановить ход судьбы. Может, это было в назидание, или чтобы вы поняли, что свора собак все же сильнее. Каждый может ошибиться, и, как я сказал, иногда этих ошибок не избежать, но они нас учат. Как вас когда-то ошибка, что погубила целый отряд, научила очень многому. Орест тут же огрызнулся, и глаза вновь запылали: — Это другое! — Отчего же? — якобы искренне удивился Гаспар. — Молодые ребята, все как один, полегли под вашим командованием. И я помню, что после наказания в виде половины цикла* (полгода) одиночества на Скале Тиса вы вернулись совсем другим. Понимая, в чем и как ошиблись. — Другое! Я оступился от гордости и опьяненный силой, что дали Импы. А не от расхлябанности, лени и глупости! — Ну так, гордость — понятие другое. Может, и они после стольких побед возгордились, решили, что лес им на шажок, а горы по колено. Вы-то вон Отступников как скот режете, что вам людишки, — фыркнул он с улыбкой. — Гаспар! — рыкнул Альфа, призывая тоном лекаря к порядку. — Что такое, Альфа? Не прав ли я? Али да? Не вас ли я учил, что стая — это лицо Альфы? Как он себя ощущает, так и стая ведет себя. Может, вы ленитесь? Может, вы выполняете работу, возложенную на вас, не до конца? — и глянул на спящую Анес. — Легко судить других, но так не хочется себя. Пейте, Альфа, вам нужен сон, чтобы яд вышел из тела.