– Не могу понять, о чем это вы, – возмутилась Клементина, но ее губы свело из-за лжи. Каким-то образом погонщица разглядела в ней дикость, порочность. Так же как и отец. В то время как Гас не замечал изъяна, и никогда не заметит, если она постарается скрыть свою греховную сущность. – Я не такая. Не такая, как вы сказали. – Клементина разгладила на коленях свою шерстяную юбку из узелковой пряжи. Затем убедилась, что шпильки все еще на месте, в тяжелом римском узле волос, собранном на затылке. Она чувствовала себя растрепанной… разгоряченной. – А что касается мистера Рафферти, то ему придется смириться с тем, что его брат женат, и с этим ничего не поделать.
– Ничего не поделать, ха! – Энни-пятак разразилась лающим смехом. – Рафферти никогда не смиряется.
* * * * *
В ту ночь они разбили лагерь у дороги под расколотой молнией бузиной. Энни-пятак приготовила ужин из бобов с саломи консервированной кукурузы и показала Клементине, как печь печенье в сковороде.
Клементина съела свою порцию, сидя на дышле, подальше от Энни, Гаса, зловонного костра из полыни и сухого буйволиного навоза. Она болтала ногами туда-сюда, наблюдая, как носки ее высоких ботинок из козьей кожи проводят в высокой степной траве параллельные колеи, напоминающие коротенькие следы от колес повозки. Но эти отметки, как она знала, ненадолго.
Земля простиралась такой пустой, такой громадной, что могла поглотить сотни Клементин. Бесследно.
Одинокие мысли встревожили ее, даже напугали. Девушка отставила в сторону пустую тарелку, встала и потянулась, поднимая руки так, словно хотела схватить кусочек неба. Затем вздохнула, глубоко вдохнув вонь от горящегокизякаи потных мулов.
Клементина повернулась и заметила, что Гас наблюдает за ней. Он сидел на бревне, сжимая кружку с кофе. Из-за пара, застилающего его лицо, и шляпы, надвинутой на глаза, она не могла угадать его мысли. Клементина заметила, что ее муж изредка погружался в раздумья, когда не улыбался, не смеялся и не рассказывал о своих мечтах. За несколько последних часов он не произнес ни слова, и после утренней словоохотливости Энни-пятак тоже сделалась молчаливой.
Клементина пристроилась на бревне рядом с Гасом, что оказалось не просто в узкой юбке из узелковой пряжи и твердом корсаже с удлиненной талией, плотно охватывающем бедра. Хорошо бы иметь при себе фотокамеру, чтобы запечатлеть, как черные переплетенные ветви сломанного дерева рассекают пламенеющее небо. Но тогда понадобится установить темную палатку, чтобы проявить мокрую фотопластинку сразу после извлечения из аппарата. У Клементины в чемодане сложена такая палатка. Но она боялась возможной реакции Гаса. Лучше постепенно приучать его к мысли, что у жены имеется любимое занятие, которое большинство людей сочли бы необычным, даже непристойным для женщины.
Клементина вздохнула и потуже стянула на шее грубошёрстную накидку. Воздух потяжелел и наполнился странным металлическим запахом. Одна капля упала на ее запястье, другая скользнула по щеке. Блестящие цветные кругляшки с нежным шипением ныряли в пламя. Клементина запрокинула голову и посмотрела на небо, в котором кружились пушистые хлопья.
– О, поглядите! – воскликнула она. – Снег идёт!
Гас вытянул открытую ладонь и рассмеялся.
– Будь я проклят, если это не так. Крупный мокрый снег. Такой мы, фермеры, называем предвестником травы.
Снег падал тяжелыми большими пушинками, напоминающими сырые овсяные хлопья. Клементина подняла раскрасневшееся и разгоряченное от огня лицо к небу. Высунула язык и рассмеялась, когда снежинки попали ей в рот.
– Клементина… – Она повернулась и увидела, что Гас пристально смотрит на нее. Муж был напряжен, а его губы сжаты. Но это не походило на гнев – Клементина уже знала, что это. – Пойдем спать, – позвал он.
Вдалиот огня при выдохах из ртов вырывался белый пар. Снег тихо устилал землю. Гас повесил фонарь на дышло и раскатал толстые плотнотканые одеяла, называемые «суганами», которые приобрел до отъезда из Форт-Бентона.
Гас опустился на колени, расстилая «суганы» под высоким днищем повозки. Клементина уставилась на его согнутую спину, такую сильную и широкую.
– То, что ты проделал сегодня, было восхитительно, – произнесла она. – Поднял ту монетку с земли, сидя в седле и на полном скаку.
Мгновение муж молчал, облокотясь на согнутое колено и смотря в землю. Затем потер рукой лицо и взглянул на нее.
– Это был не тот же самый пятак, а другой, который я тишком достал из кармана. – В слабом свете фонаря Клементина видела, что он улыбается. Гас поднялся и обнял ее за талию. – Сама подумай, разве можно отыскать крохотную монетку в траве и камнях?