– Привет, Змеиный Глаз. Для кого этот ящик? – спросил Гас, кивая в сторону гроба. Сколоченный из грубых сосновых досок, стоящий на козлах гроб был широк в области головы и узок в ногах, и явно предназначался для высокого человека.
– Шотландца Макдональда убили, – выдохнул кузнец, и Клементина, держа ладонь поверх руки Гаса, ощутила, как муж расслабился, словно боялся ответа. – Макдональда нашли на северном склоне с пулей в спине. Мы все думаем, что это дело рук Железного Носа и его шайки. Несчастный ублюдок, как пить дать, застиг их на горячем, когда подонки воровали молодых телят, и попытался остановить, а эти сволочи пристрелили его. Некоторые поговаривают, что пора бы и нам собрать отряд линчевателей, чтобы ловить преступников и вешать их без проволочки.
Взгляд кузнеца сначала прыгал между Гасом и Клементиной, как мячик на веревочке. А сейчас кузнец остановился и уставился на Гаса с явным вопросом в маленьких и тусклых, как тыквенные семечки, глазах.
Гас обнял Клементину за талию.
– Змеиный Глаз, хочу представить тебе мою жену. Дорогая, Змеиный Глаз держит извозчичий двор, занимается кузнечным делом и по мере надобности подрабатывает гробовщиком.
– Добро пожаловать в Радужные Ключи, миссис Маккуин. – Сзади подошла женщина в фиолетовом платье, и, услышав ее хриплый голос, Клементина повернулась. Она поняла, что румянец на лице женщины не совсем натуральный. От дружелюбной улыбки на щеках незнакомки появились глубокие ямочки. Но в кофейно-карих глазах проглядывали легкая настороженность и уязвимость, когда ее взгляд переместился от Клементины к Гасу.
Гас крепче сжал талию Клементины, отворачивая жену от нарядной дамы.
– Змеиный Глаз, я мигом вернусь, – сказал он, а затем ухватил жену за локоть и потянул за собой. – Пойдем, Клементина.
Голос женщины, теперь сухой и насмешливый, хлеснул позади них:
– Фу-ты, ну-ты, у некоторых манер не больше, чем у коров в стаде.
Ботинки Клементины захлюпали и зачавкали по густой красной грязи. Одной рукой она придерживала юбки, пытаясь найти безопасный островок на какой-нибудь из разбросанных по дороге досок.
– Обождите, пожалуйста, мистер Маккуин. Я того гляди утону в этой грязи.
– Начинай привыкать, малышка, – оглянулся через плечо Гас. – До июня здесь не высохнет.
– А ты хотя бы скажешь, куда мы так спешим? И почему ты так грубо обошелся с той женщиной?
– Я не собираюсь представлять свою жену городской шлюхе.
Городская шлюха. Клементине захотелось повернуться, чтобы еще раз взглянуть на незнакомку. На приметное богатое и яркое платье из фиолетового шелка. Словно кардинальское облачение. Теперь понятно, почему таких называют жрицами любви.
Большинство зданий города были возведены из грубо обтесанных бревен. Только местному салуну постарались придать щегольской вид: трещины замазали известью, а над двойными входными дверями прикрепили оленьи рога. Когда супруги прошли мимо салуна, Клементина увидела дом, укрывшийся в осиново-сосновой роще. Двухэтажный белый каркасный, построенный из распиленных бревен, с деревянными резными орнаментами в виде роз и фестонами в форме капелек, по всей длине украшающими верхнюю часть веранды и балкон.
– Кто живет в том доме? – вслух полюбопытствовала Клементина.
– Ты видела ее. Ханна Йорк, владелица «Самого лучшего казино Запада» и городская проститутка. Именует себя миссис Йорк, хотя если кто-то из побывавших в ее постели мужчин приходился ей мужем, я готов съесть свою лошадь с потрохами. А теперь выброси ее из головы, Клементина. Ты не захочешь общаться с ней.
«Должно быть, это прибыльно, – подумала Клементина. – Продавать свое тело для удовольствия мужчин». Увидев все те жилища, в которых пришлось ночевать по пути сюда – придорожные ранчо и убогие хижины – она начала опасаться, что дом ее мужа окажется немногим лучше лачуги, покрытой дерном. Но сейчас Клементина надеялась, что их обиталище будет, по крайней мере, таким же милым, как дом городской проститутки.
Гас резко остановился, и Клементина почти наступила на пятки его сапог.
– А вот это лавка, – сказал он, махнув в сторону квадратного, приземистого здания с единственным окном, одно из разбитых стекол которого заменял мешок, а остальные были такими грязными, что за ними лишь угадывалось тусклое мерцание фонаря.