– Не уходи, Жан Люк.
Он улыбнулся и, перекатившись на спину, пробормотал:
– Я не думаю, что смогу подняться сейчас.
Когда же голова Элизы опустилась ему на грудь, он вдруг снова вернулся в жестокую реальность.
«Почему же я не устоял перед ней? – думал он в отчаянии. – Неужели я не могу отказаться от нее?»
Разозлившись на самого себя, он отстранил Элизу и, чуть приподнявшись, проговорил:
– Ты снова собиралась сказать, что любишь меня?
Она тихонько вздохнула:
– Я бы сказала, если бы ты поверил мне. Но ты ведь не поверишь, не так ли?
– Нет.
– Тогда я оставлю эти слова при себе.
Тут она тоже приподнялась, и взгляды их встретились. Ее красота сводила Люка с ума, и он вновь ощутил дрожь желания. Однако на сей раз ему удалось сдержаться.
Элиза по-прежнему смотрела ему в глаза. Наконец проговорила:
– Увы, я не могу выразить своих чувств, Жан Люк.
Он усмехнулся и сказал:
– Разве я не обещал, что тебе понравятся мои уроки? Но скоро ты найдешь того, кто заменит меня. Того, кто достоин твоей любви.
Люк сел и протянул руку к своим штанам, но Элиза тут же обняла его и удержала в постели.
– Нет, Люк, ты ошибаешься. Я никогда не позволю другому мужчине ничего подобного. Я даже боюсь подумать об этом.
Это признание вызвало у Люка некоторое удовлетворение. Однако он промолчал, чтобы снова не причинить себе душевную боль. Ревность затмила его разум, а внутренний голос твердил: «Уходи быстрее».
Но как он мог уйти, если всей душой желал остаться с ней? И почему она держала его так крепко, после того как отказалась стать его женой. Этого он не мог понять.
– Элиза, тебе трудно расстаться со мной? В таком случае ты должна была принять мое предложение. Почему же ты отказалась?
Невероятно, но она ответила:
– Ты никогда не просил меня об этом.
Он резко повернулся к ней:
– Но ведь я просил тебя стать моей женой! Неужели ты забыла?!
Она с грустной улыбкой покачала головой:
– Нет, Жан Люк. Ты никогда не просил об этом именно меня. Ты говорил тогда с Филоменой Монтгомери, богатой и влиятельной. Ты не предлагал руку и сердце подневольной служанке.
Озадаченный таким ответом, Люк задумался. Потом вдруг заявил:
– Но ведь ты не служанка. Ты совершенно иначе воспитана. Так притворяться невозможно.
– Верно, капитан. Но я сказала – «подневольная служанка». Я стала ею по воле… Так решил отец моего жениха. Именно поэтому я сейчас здесь.
Люк внимательно посмотрел на нее:
– Элиза, ты говоришь загадками. Кто же ты? Ты ничего не рассказывала о себе.
– Но ведь и ты не откровенничал, капитан, не так ли? Или мне следует называть тебя виконтом?
Люк вздрогнул.
– Я не заслужил этого титула! И он не был мне пожалован.
– Но мог бы принадлежать тебе.
– Нет. – Люк покачал головой.
– Он должен принадлежать тебе.
– Я не заслужил такой мести. Я опозорил титул.
Элиза колебалась. Наконец решилась спросить:
– Но почему? Потому что ты жив, а они нет?
Какое-то время он молча смотрел на нее. Смотрел так, словно увидел в ее руке направленный на него пистолет. Затем отвернулся и, поднявшись с постели, надел штаны.
Элиза не собиралась его отпускать. Ухватив Люка за руку, она сказала:
– Пойми, ты ни в чем не виноват. Ты должен… простить себя самого.
Он пристально взглянул ей в глаза:
– Что ты знаешь об этом?
– Шеймус рассказал мне все.
Люк побледнел и со вздохом опустился на кровать.
– Проклятие, – пробормотал он. – Шеймус не имел права…
– Но разве правильно то, что ты продолжаешь терзать себя до сих пор? Мне кажется, тебе доставляет какое-то извращенное удовольствие быть одинокой душой. Почему? Ты думаешь, что не заслуживаешь счастья?
– Я не заслуживаю жить на этом свете! – воскликнул он с надрывом. – Ведь я жив, а они…
В глазах Элизы блеснули слезы, и к горлу подкатил комок.
– Не ты убил их, Люк.
Он вскрикнул и бросился к иллюминатору. Повернувшись к Элизе спиной, сказал:
– Да, я не убивал. Но я отвечал за них. Мой отец сказал, чтобы я защищал их, а я ничего не смог сделать. Шеймус говорил тебе об этом? Он говорил, что я смотрел, как их расстреливают, и не сделал ничего, чтобы спасти их?
– Он сказал, что твоя мать умерла мгновенно – прежде, чем кто-либо из вас понял, что случилось. И что тебя тоже ранили в грудь тем же залпом. Все думали, что ты мертв. Шеймус потом увидел, что ты еще жив, и решил спасти тебя. Но ты долго не мог простить ему совершенного злодеяния, не так ли?
Тут Люк повернулся к ней и с горечью в голосе проговорил:
– Мои сестренки… Они были маленькими ангелочками, такими светлыми и радостными… в отличие от меня. Они всегда поддразнивали меня за мою хмурость и заставляли смеяться, когда я пытался пожурить их. О Боже, как я любил их. Я видел ужас на их лицах, когда мама упала. Невероятный ужас в их глазах. И слышал их крики, когда они побежали. Я не хотел отпускать их от себя. Я пытался подняться, чтобы позвать сестер, – думал, что смогу как-то защитить их. Я пытался вырвать винтовку у ближайшего солдата, но тот пнул меня ногой, и я упал в лужу собственной крови. Потом я понял: он хотел спасти хотя бы меня!