— Не надо было меня запирать в оранжерее на трое суток! Тогда ты как-то о ребенке не беспокоился!
— Лер, — отставил он поднос, подошел ближе и взял меня за руки, — беспокоился.
— Не ври!
— Я приходил к тебе, проверял пульс…
— Боялся, что сдохну в подвале?
— Согласен, я перегнул палку, но полностью контролировал ситуацию. Если бы твоей жизни что-то угрожало, я прервал бы наказание.
— Ты не знал, что у меня больное сердце! Как ты мог контролировать?
Руслан изменился в лице, побледнел немного, но достаточно заметно, отпустил мои руки.
- Кушай и спускайся в низ, мы едем в клинику!
По дороге Руслан так же проявлял всяческое внимание. Вел автомобиль осторожно, бросал на меня внимательные взгляды. Меня мутило и он во-время опустил стекло еще до того, как я могла попросить его об этом. На подъезде к больнице я вдруг осознала, что могу уже сегодня лишиться своего дитя. Меня бросило в холод, а затем в жар. Умом я понимала, что нельзя ни при каком раскладе, но объяснить это сердцу, прикипевшему к малышу, я не могла.
— Эй! — Руслан взял меня за руку, держа руль второй, крепко сжал мою ладонь, — чего ты дрожишь? Я рядом. Я не позволю, чтобы кто-то причинил вред тебе или ребенку. Главврач Стасин мой хороший знакомый. Он поможет нам!
В клинике, не смотря на все мои опасения, оказалось не так страшно, как рисовалось. Нас взяли под белы рученьки и провели по специалистам как самых дорогих пациентов. Наверное, так оно было, судя по тому, как боязливо и уважительно все обходились с Русланом. Он сопровождал меня повсюду. Смотрел в монитор на узи, когда мне поставили девять недель беременности, бледнел на приеме у кардиолога, держал меня за руку, когда из второй брали кровь на анализ… общий и днк. Всё же, несмотря на все его заверения и поддержку, Руслан решил перестраховаться и убедиться, что ребенок от него.
После того, как все анализы были сданы, меня отправили в стационар. Кардиологу не понравилось состояние моего сердца и она выписала поддерживающую капельницу. Руслан не стал слушать моих возражений, да и я сама понимала, что если хочу дать хоть один шанс малышу появиться на свет, то должна следовать наставлению врачей.
В уютной светлой палате мне поставили катетер в вену, потому что капельницы и прочие вливания были не на один раз. Руслан прикрыл меня одеялом, включил фильм, который я выбрала по названию, чмокнул в висок и удалился на разговор с врачом.
Руслан
Стасин долго перекладывал бумаги после изучения. Хмурился, иногда бросал выразительные взгляды на старого приятеля.
— У моего ребенка есть шансы? — в лоб спросил Руслан.
— У твоего? Если ты уверен, что ребенок от тебя, зачем тебе эта волокита с ДНК? — прищурился врач.
— Доверяй, но проверяй, — отделался пословицей Чернышев.
— Руслан, не все так просто, даже с этим ДНК. Если плод мужского пола, то результаты мы узнаем дней через десять. А если, женского, то придется ждать семнадцатой-восемнадцатой недели беременности Валерии Волковой. Ты выдержишь столько?
— Хорошо, если бы это был мальчик, — задумчиво произнес Чернышев, — но и девочку подождем.
— Если дождемся. — тихо припечатал Стасин.
— Всё так плохо?
— Руслан, ты же понимаешь, мы сделаем все возможное, но мы не боги. Шансы у Валерии пятьдесят на пятьдесят.
— Пятьдесят процентов успеха — это много! — в Руслане проснулся профессиональный бизнесмен.
— И столько же процентов провала — не мало. Валерия может потерять ребенка, возможно, ты потеряешь их обоих, а возможно все обойдется. Никаких гарантий ни я, ни кто-либо другой в этом деле тебе дать не смогут!
— А если я создам ей все условия? Огражу от стресса, положу в больницу до родов под ежеминутный контроль специалистов?
— Хочешь все-таки рискнуть?
— Риск — дело благородное. Я очень хочу этого ребенка. И она хочет. Просто ей внушили, что нельзя, вот она и не борется.
— Давай, хотя бы дождемся результатов теста на отцовство. Может там и рисковать нечем.
— Нет, Андрей Григорьич, мой это ребенок. Чувствую. Так что выпиши все. Если надо, пускай сейчас остается в больнице. На ней и ребенке я экономить не буду.
Лера
Время до результатов теста-днк я провела в палате. Руслан и слушать не захотел, когда я попросила вернуть меня обратно. Не то, чтобы очень хотела в обитель своей боли и безысходности, просто привыкла. Человек, он же такое создание, быстро ко всему привыкает…