- Троллоки тащат её к котлу, - внезапно проговорила Дозин, и голос её скрежетал. Сквозь стиснутые зубы Талене прорвался тонкий вопль, тело её содрогалась с такой силой, что, казалось, начало вибрировать. - Я... проклятье, я не знаю, смогу ли... заставить себя...
- Приведи её в чувство, - приказала Саэрин, даже не потрудившись взглянуть на остальных, чтобы узнать их мнение. - А ты, Юкири, прекрати дуться и будь наготове.
Серая сестра ответила ей негодующим взглядом, но, когда Дозин позволила сплетённым потокам исчезнуть, и Талене широко раскрыла голубые глаза, Юкири окружило свечение саидар, и она, не проронив ни слова, отгородила щитом лежащую в Кресле женщину. Саэрин была главной, и это было известно всем. Весьма острая колючка.
По правде говоря, щит едва ли казался необходимым. Лицо Талене было маской ужаса, она трепетала и задыхалась, словно только что пробежала десять миль с наибольшей скоростью, на которую была способна. Она всё еще утопала в мягкой поверхности Кресла, но после того, как Дозин прекратила направлять, поверхность эта уже не окружала её, постоянно изменяя свою форму. Талене уставилась в потолок вытаращенными глазами, затем с силой закрыла их, но тут же распахнула вновь. Какие бы воспоминания ни таились за её веками, смотреть на них она не хотела.
Преодолев два шага, отделявшие её от Кресла, Певара протянула Клятвенный Жезл ополоумевшей женщине. - Откажись от всех клятв, что связывают тебя, и вновь принеси Три Обета, Талене, - жёстко произнесла она. Талене отпрянула от Жезла как от ядовитой змеи, но тут же отшатнулась обратно, когда Саэрин склонилась к ней: - В следующий раз, Талене, ты действительно окажешься в котле. Или испытаешь нежную заботу Мурдраала. - Лицо Саэрин было безжалостно, но по сравнению с её тоном, выражение его могло бы показаться нежным. - Больше не будет преждевременных пробуждений. А если не подействует и это, что ж, значит получится в следующий раз или в следующий за ним, и так без конца, пусть даже нам придётся ждать здесь до лета. - Дозин открыла рот, словно собираясь запротестовать, но смолчала, подавив гримасу. В этой комнате лишь она знала, как управлять Креслом, однако среди них она стояла так же низко, как и Сине.
Талене не могла отвести взгляда от Саэрин. В её расширившихся глазах показались слёзы, и она начала рыдать, крупно содрогаясь и безнадёжно всхлипывая. Слепо она принялась шарить вокруг, пока Певара не сунула Клятвенный Жезл прямо ей в руку. Обняв Источник, Певара направила в Жезл поток Духа. В обхвате Жезл был не толще запястья, и Талене сжала его с такой силой, что костяшки пальцев побелели, однако продолжала лежать, горько рыдая. Саэрин выпрямилась: - Боюсь, пришло время отправить её обратно спать, Дозин.
Рыдания Талене словно усилились, но невнятно она пробормотала сквозь них: - Я... отрекаюсь... от всех клятв... которые связывают меня. - И с последним словом завыла.
Сине подскочила и тяжело сглотнула. Она на собственном опыте знала, какую боль доставляет освобождение хотя бы от одной клятвы, и догадывалась о той агонии, которую вызовет одновременное освобождение от большего их числа, но сейчас это происходило у неё на глазах. Талене вопила, пока у неё оставалось дыхание, затем набирала воздуха и вопила снова, до тех пор, пока Сине не начала ожидать, что сейчас к ним сбежится половина Башни. Высокая Зелёная билась в конвульсиях, дёргая руками и ногами, затем внезапно изогнулась дугой, так, что только её пятки и голова продолжали касаться поверхности, каждый мускул трепетал, всё тело выгибалось.
Также внезапно, как начался припадок, Талене осела в Кресле, словно вмиг лишившись костей, и лежала в нём, плача как потерявшийся ребёнок. Клятвенный Жезл выкатился из-под безвольно упавшей руки и покатился вниз по наклонной серой поверхности. Юкири бормотала что-то, звучащее как горячая молитва. Дозин шептала "Свет!", снова и снова охрипшим голосом. "Свет! Свет!"