Я с размаху засандалил ему кулаком в живот.
– Ох, ё! – Пашка закашлялся. – Да шучу я, шучу. Красивая. Но бешеная. А дружок ее совсем того.
– Дань, так мы вернемся на пляж или так и будем тут стоять? – недовольно спросила Соня. – Или поедем к нашим? Можно монополию взять и пойти в лес.
– Погоди, Сонь, – бросил я и побежал за сестрой и Агатой, те прошли уже метров триста. – Саш!
Девочки обернулись – Саша с улыбкой, Агата с гневной физиономией.
– Дань, мы с Агатой пойдем пешком, а ты езжай с ребятами.
– И как ты домой вернешься? Ты ж дороги не помнишь! – воскликнул я.
– Я ей объясню дорогу, неугомонный братик, – рявкнула Агата и взяла мою сестру за руку. Мне это не привиделось?
– Я живу здесь, со мной не пропадет. И дай нам уже поговорить спокойно!
Я отшатнулся, взмахнув руками в знак капитуляции, и вернулся к друзьям.
– Ладно, поехали, – сказал я и сел за руль мопеда.
– А Сашка? – Соня в недоумении уставилась на меня.
– Прогуляется с Агатой.
– М-да… – протянул Паша.
Наташа, Соня и Кирилл сели на велосипеды и последовали за нами. Объехав девочек, я обернулся, чтобы послать сестре улыбку, а когда заметил, что Агата поймала мой взгляд и уголки ее губ дрогнули, чуть не перепутал газ с тормозом.
– Вперед смотри! – проворчал сзади Паша.
Я сконцентрировался на дороге и поехал. Мошки врезались то в лоб, то в щеки, вызывая раздражение. Я думал о Саше и о том, насколько правильно было оставить сестру на временное попечение Агаты. Я ведь ее совсем не знал!
Сашка тяжело переживала уход папы. Мы с мамой долго не могли подобрать слов, чтобы рассказать ей о случившемся, и предоставили выбор: идти на похороны или нет. Саша заявила, что и слышать не желает о том, чтобы остаться дома. Она стала чаще сидеть в комнате и проводить время с бабушками, избегая меня и маму. Ладно, на меня всем тяжело было смотреть, в конце концов, мы с папой практически близнецы, но почему Саша сторонилась мамы?
Может, Саше нужна подруга, которая не знает о горе? С которой можно по-новому им поделиться и получить поддержку? Пусть Агата и оставалась для меня незнакомкой, которую я мог бы описать строками Пушкина (единственными, которые помнил из всего курса литературы):
Что-то подсказывало мне, что у Агаты добрая, мудрая душа. Или я просто пытался найти оправдание ее бешеному нраву. И как она могла жить здесь, в деревне? Конечно, я это место любил. Но жить здесь? Может, ее родители вели хозяйство? Или отец работал на дедушкином заводе?
За раздумьями я не заметил, как мы доехали до дома Кузнецовых.
– Ну, как водичка? – нас встретил дядя Степа, который намывал перед домом из шланга свою новенькую БМВ.
– Теплая! – ответили мы хором.
Наташа с Кириллом завернули к дому, мы договорились переодеться и встретиться в лесу через два часа, чтобы все успели пообедать. Мой дом находился рядом, потому я передал руль Паше и пошел на участок. Бабушка включила радио, которому лет было столько же, сколько и дому, и на всю округу из него хрипела песня, которую я много раз слышал у мамы:
– Дань, где сестру потерял? – спросила бабушка, поднимаясь с грядки.
– Она гуляет. Не переживай, скоро будет, – как можно увереннее сказал я. – А мама где?
– Где-то в доме. Она тебе нужна?
– Нет, просто… она в порядке?
Бабушка Регина подхватила железный тазик и приблизилась ко мне. Она всегда выглядела моложе своих лет, но после смерти сына напоминала свою скелетообразную тень.
– Золотце, мама не будет в порядке уже никогда, – с ходу рубанула бабуля. – Я хочу сказать, что она очень любила папу еще с тех времен, когда была совсем девчонкой, вот как ты. Она привыкла к этому чувству, к папе, и теперь ей очень больно. Но ради вас она держится. Ради вас она будет жить дальше. Твоя мама очень сильная девушка, поверь мне.
Я понял, бабушка намекала на прадедушку, о котором мама всегда упоминала вскользь, зато папа как-то подробно рассказал мне о мамином прошлом. Меня воспитывали иначе, родители никогда не поднимали на меня руку. Решением любой проблемы был разговор, а если я вел себя из ряда вон – то ор, но не более. Когда папа рассказал о следах насилия, которые заставал на теле мамы, внутри все похолодело и одновременно готовилось к взрыву. У меня самого есть сестренка, и, если бы отец поднял на нее руку за какой-нибудь незначительный проступок, я бы ринулся на него не раздумывая. Или на маму. Нет, я такого рода насилие не понимал, не принимал и не видел в своей семье. Так что после того разговора стал смотреть на маму иначе, да и свое поведение пересмотрел.