Я удостоился удара кулаком в плечо.
– Мне здесь еще жить, прекрати, – хихикнула она. – Ладно. Проводил. Отсюда сама дойду.
И она ускорила шаг, почти перейдя на бег.
– Агата! – окликнул я, и она обернулась, убирая волосы с лица. – Мы еще увидимся?
Она криво улыбнулась и пожала плечами. Что ж, это именно то, что я хотел увидеть. Как я возвращался домой, не следовало видеть никому. Пашка бы поставил на мне крест, Кирилл бы вычеркнул из списка «настоящих мужиков». Летел вприпрыжку, перебрасывая мяч из одной руки в другую. Негоже было так радоваться, но я смотрел в небо и улыбался, надеясь, что отец понимает мои чувства. Раз уж он влюбился в мою мать, когда той было пятнадцать, он бы точно понял.
Успокоившись, я вернулся к дому на правой стороне, чтобы забрать Сашку и пойти с ней на левую. Агата была права, пора браться за сестру. Вечер наступил незаметно, я не успел понять, когда на часах стукнуло восемь – к этому времени мы уже поужинали и договорились с Сашей порисовать в поле. Я спустился в мастерскую за мольбертом и прошелся по участку к забору, чтобы вынести его на поле. Баскетбольный мяч, который я бросил прямо у ворот, лежал сдутый. Положив мольберт, я взял то, что осталось от мяча, в руки и увидел порез – от ножа или осколка, непонятно. Видимо, так он и сдулся. Может, напоролся на что-то, когда я бросил его?
Оглядевшись, я никого не заметил. И черт с ним, в гараже еще парочка валяется.
Глава 7
Агата
22 июля, луговые качели
Прошло пять дней с тех пор, как я виделась с Даней и как Виталя осквернил мои губы. Два дня назад ко мне приходила Саша, и мы вместе с ней прокатились на видавшей виды деревянной лодке по затянутому тиной пруду. Она выглядела спокойнее и поделилась тем, что брат стал больше времени проводить с ней и брал с собой на все встречи с московскими друзьями. Про себя я похвалила Даню за то, что прислушался к моим словам, и пожалела, что он не пришел ко мне вместе с сестрой. Конечно, вслух я этого ни за что не произнесу, но я ловила себя на мысли, что хочу с ним увидеться.
Пока Саша не напомнила, что тридцатого августа они уедут из деревни, вернутся в Москву, к прежней жизни. А я останусь здесь, и поэтому не буду привязываться ни к Дане, ни к Саше.
Саша подарила мне рисунок, который они сделали вместе с братом. Несмотря на свои всего одиннадцать лет Саша смогла почти в точности передать пейзаж на левой стороне: поле, вышка, водонапорная башня, трава, ромашки и другие полевые цветы. Я отучила себя привыкать к людям или хранить подарки на виду. Мама научила меня – все в жизни проходное и вряд ли в ней кто-то задержится. Папа – тому, что, когда смотришь на дорогие сердцу вещи каждый день, можно свихнуться от боли.
Саша сказала, что Даня занят на предприятии дедушки, а свободное время проводит с близкими друзьями матери. Я просто кивнула, улыбнувшись, потому что мне было плевать, чем там занят ее брат, который скоро вернется в Москву. У меня своих дел по горло. Но сегодня дедушку забрала двоюродная сестра в гости на сутки, и я, сотню раз предупредив себя о том, что пожалею о принятом решении, кое-что задумала.
Для начала утро я посвятила хозяйству, а к половине одиннадцатого ко мне пришла Настя. Бозина помогла мне закончить с делами, после чего она сбегала домой переодеться, и встретиться вновь мы договорились у луговых качелей. Даня не соврал – похолодало, причем резко. Я плелась по тропам в джинсах с дырками на коленях, зеленой футболке и джинсовке сверху.
На лугу, окруженном кустарниками и невысокими деревьями (на самом высоком дубе были подвязаны качели), меня уже ждала Настя. Вернее, так я подумала, заметив раскачивающуюся фигуру. Но подойдя ближе, опустив ветки кустарника, я разглядела взрослую девушку с каре. Лицо ее было мне очень знакомо…
Точно! Вылитая Сашка! Я выровняла дыхание и застыла, чтобы разглядеть ее. Неужели это мама Дани? Выглядела она очень молодо и печально. Господи, ну, конечно, она ведь потеряла мужа!
Девушка медленно подняла лицо к небу и что-то зашептала, улыбнувшись. Я почувствовала себя нарушителем, словно смотрела на что-то сокровенное, и мне захотелось провалиться в ближайшую яму. Особенно когда пришла Настя и громогласно крикнула:
– Здорово!
Мать Дани вздрогнула и снова приняла сосредоточенный вид. Я вышла из укрытия и поздоровалась с Настей, боковым зрением наблюдая за девушкой – она встала и направилась к нам.
– Привет, девочки, – кивнула она, я заметила влажные дорожки на ее щеках. – Ой!
Она ненадолго остановила на мне взгляд и вдруг улыбнулась. По-доброму, по-матерински.