Сердцебиение
Солнце отражалось в первых лужах и искрящемся корочкой льда талом снеге. Спустя долгие зимние месяцы наконец-то развеялся смог над городом, и теперь небо стало прозрачно-синим, безоблачным. Погода вообще буквально шептала, что сегодня лучший день для прогулки по только что проклюнувшемуся асфальту в ближайшем парке. Но у Саши никогда не было времени на такие глупости, и она бежала, перепрыгивая грязь, звеня подвесками на своих тяжёлых ботинках с шипованной подошвой.
Мама бы на это строго фыркнула: «Нельзя, веди себя, как леди, ты же девочка!». Маме словно невдомёк, что уже давно не девочка Александра вот-вот закончит первый курс универа. Да просто когда запрещено абсолютно всё, то перестаёшь воспринимать любое «нельзя» по существу. Горячо любимый шоколад — нет. Любая, самая несложная нагрузка вроде марафона через мартовские лужи — нет. А ещё никаких нервов, волнений, калорийной еды, холестерина, алкоголя, жареной картошки и учащения сердцебиения. И это после двенадцати лет профессиональных занятий художественной гимнастикой! Для бойкого, неугомонного характера — и вовсе сплошная пытка. Но чтобы больше не падать в обмороки и не доводить родителей до паники Саша послушно выполняла все эти скучные рекомендации врача и пила горстями цветные капсулы таблеток, худея до бледности и полупрозрачности кожи. Жить-то хотелось.
Редкие прохожие вряд ли бы могли заподозрить у этой невысокой девчушки с озорной копной медно-рыжих кудряшек наличие букета различных диагнозов. Она сама и половины не помнила, а в остальных путалась. На сочувствующие вопросы всегда отвечала с напускным безразличием: «сердечко шалит». Под такой многозначительной фразой скрывалось всё, от тахикардии до постоянно ледяных рук, которые не согревались застоявшейся кровью. Занятия спортом вместо обещанного укрепления организма к девятнадцати годам добили его, превратив сердце в бесполезную мышцу. И теперь Саша была вынуждена посещать своего кардиолога с периодичностью в две недели, чтобы проводить осмотры, ЭКГ и измерения давления. Именно эта необходимость вела её сейчас по весенним улицам.
А ещё острое желание прояснить то, что происходило в её жизни не первый месяц, с осени, с момента первого приезда в больницу на скорой.
Кирилл Викторович — и этим всё сказано. Только недавно начавший активную практику, тридцатилетний улыбчивый мужчина с живыми серыми глазами, всегда как будто чуть насмехающимися. Однако он быстро доказал, что учился в Израиле не зря: жутко переживающие за дочь родители Саши убедились в этом в первые же недели обнаружения заболеваний. Возможно, дело в отличных препаратах, которые врач самолично привёз из-за границы, а может, просто его неравнодушие так стремительно поставило девушку на ноги из состояния практически комы. Сама она почему-то верила, что помог именно он, мягким бархатным тембром успокаивая стремящийся недопустимо участиться пульс. И моментально возникшим у неё доверием к этой не жалостливо-сочувствующей, а подбадривающей улыбке:
— Так, Александра. Снова скачок глюкозы, ну какие тебе бабушкины пирожки с вишней?
И говорилось это всегда с такой заботой, что предательски теплело в самом животе. Когда ей наконец-то разрешили вернуться к учёбе и нормальной жизни (с условием постоянного контроля состояния), Саша получила его номер телефона со строгим наказом звонить в любом случае, даже среди ночи. Она не представляла, что могло врача из российской провинции заставить так волноваться за свою пациентку. Деньги? Да, он получал оплату за приёмы в частной клинике, однако точно не был обязан звонить ей каждые несколько дней только чтобы узнать, как она чувствовла себя сегодня и что кушала на завтрак. А потом — как настроение, хотелось ли идти на пары в универ, не поругалась ли с одногруппниками и как дела с первыми экзаменами…
Серьёзно, ни один врач не будет периодически болтать с пациенткой по телефону в течении полутора часов, доходя до рассказов о собственной учёбе в Израиле. Саша это понимала. Понимала, что их регулярные приёмы всегда назначались на вечер, чтобы она была последней в очереди, и можно было бы задержаться и попить пустого, но ароматного зелёного чая прямо за столом в его кабинете. Сидеть напротив друг друга в максимально неприятной обстановке больницы и говорить о всяких забавных вещах вроде снова пожевавшего тапки домашнего любимца Кирилла, мопса Моти. О «выкании» они забыли ещё в период, когда Саша лежала в стационаре. Ей нравилось это доверие и лёгкость, ведь в ином случае сам дьявол бы не заставил своенравную девушку послушно проходить осмотры и сдавать анализы. Просто в клинику она шла не как на каторгу, а как на встречу с милым другом, который обязательно пошутит про снова растрепавшиеся кудряшки или про её смешной для взрослого человека рост в «метр с кепкой» — идеальный когда-то для оставленной в прошлом гимнастики.